Хотя федерация для России совсем не органичная форма, она насажена насильственно, — но она уже укрепилась в сознании миллионов, в мироощущении национальных масс. И тем более при общем падении нашей государственности и роли русского народа в ней — мы вынуждены это наследство принять. Только осуществлять федерацию — не в противоречие с подлинной демократией, не в противоречие с общей справедливостью и никак не в том хаосе частных двусторонних льготных договоров, как это делается сейчас.
И тут — не по дальновидности Конституции 1993 года, а самовозникшим укрепляющим движением стал расти в значении и влиянии Совет Федерации, составленный не по партийным признакам и не из депутатов, свободных от административной ответственности, — а из прямых направителей исполнительной и законодательной власти в областях. Эта палата из практических областных работников именно соединением сил и воль — обещает нам встречные скрепы, восполняющие то, что мы потеряли в развале России. Те самые скрепы, без которых и не может сохраниться Россия.
Увы, у этого Государственного Совета — по нынешней Конституции весьма ограниченные права. Вот их — для сегодняшней России и ради завтрашней — живительно было бы расширить.
Все нации России, независимо от их объёма и способа расселения, должны иметь равные культурные и равные гражданские возможности — чтобы не испытывал ущерба ни самый малый народ, ни самый большой. Безусловно так.
Но — сколь основательно национальный принцип должен внедряться в систему общегосударственного построения? Да никак не может он быть положен в основу многонационального государства, он чреват конфликтами. Отказаться от него — неизбежно, и не растягивать беспричинно.
От Ленина у нас внедрён (без каких-либо экономических соображений) принцип «национально-территориальных автономий», по которому отдельным нациям (далеко не всем) фактически открывается право контролировать какую-то часть страны, иногда и весьма значительную. Так (по переписи 1989), 7 % населения страны (около 10 млн человек) составили собою 21 автономную республику и 10 национальных округов — с особыми от других народов страны благоприятственными правами. (Такие «федеративные единицы» часто резко не соответствуют всем другим — и по своим географическим размерам, и по численности населения, и по хозяйственному потенциалу, и по культурному удельному весу.) Так потеснены интересы 93 % населения страны, лишённого подобных преимуществ (да и в самих-то автономиях живёт «некоренных» наций больше 10 млн…).
Вместе с тем не упустим, что в России дисперсно живут ещё и многочисленные народы без своей компактной территории («безстатусные народы») — украинцы, белорусы, в немалом числе немцы, поляки, евреи, корейцы, греки и многие ещё, и права их не должны быть ниже рангом, чем у «территориально-автономных». Да из «автономных» многие, как татары, широко расселены за пределами своей автономии (в Татарии — 1,8 млн, вне её — 3,8 млн). Ещё не упустим, что (по той же переписи 1989) — среди этнически нерусских 15,8 млн считают своим родным языком русский.
Ленинское строение нелепо для государства, где все нации территориально перемешаны; оно противоречит всякому здравомыслию и могло быть введено только по политическому умыслу.
Такое устройство — и преграждает возможность построения вненационального местного самоуправления, то есть закрывает путь к демократии. Оно лишь искажает естественную систему автономий культурных, которые должны быть доступны всем.
Исключительность большевицкой конструкции утяжеляется тем, что в автономиях (со своими президентами, конституциями, флагами, гимнами) — «титульные» народы почти всюду (кроме Тувы, Чувашии, Чечни, сложней в Дагестане) составляют меньшинство, иногда резкое меньшинство (как в Якутии, Башкирии, Карелии), — между тем определяют собой аппарат и идеологию управления. Нигде в мире, претендующем на демократичность, и помыслить нельзя, чтобы меньшинству было «законно» попущено управлять большинством, — повсюду принята власть большинства (при непременной защите прав меньшинства); повсюду принято, что каждая нация может контролировать только ту территорию, где она составляет большинство. И уж конечно, должно существовать равенство прав граждан независимо от их национальности. Это равенство грубо нарушено в наших автономиях — языковыми и служебными преимуществами «титульной» нации.
