Десяток лет спустя над страной стали звучать песни русского поэта Василия Лебедева, по молодости приклеившего к своему имени «пролетарскую» кличку Кумач. Слова его «Нам песня строить и жить помогает», «Кто ищет – тот всегда найдет!» и множество иных органично вошли в русский язык, стали словами-символами. Именно на этих образах воспитывалось поколение, отстоявшее Родину в дни страшных испытаний. Кстати уж, и сам Светлов (Шенкман) после косноязычной «Гренады» написал добротную песню «Каховка». Как видно, сталинский поворот к национальной культуре оказался полезен и для многих русскоязычных евреев. Однако – и это надо подчеркнуть – еврейская идеологическая поросль, взращенная в коминтерновские времена, встретила этот сталинский поворот крайне враждебно. Разумеется, в те времена публично о том было высказываться невозможно, о том выяснилось из позднейших мемуаров (Л. Разгон и др.) и публикаций.
Начавшаяся Отечественная война, как ни покажется странным, не только не приостановила войну русско-еврейскую, но и обострила ее, хотя и происходило то в глубоком сокрытии от всякой гласности. До самых последних лет о том ходили только неверные слухи, но теперь появились документальные публикации, поэтому малоизвестные обстоятельства могут быть прояснены по достоверным источникам.
В мае 1944 года на фронтах великой войны заканчивалось кратковременное затишье – последнее вплоть до Дня Победы. Наши готовили знаменитую операцию «Багратион» в Белоруссии, союзники – высадку в Северной Франции, немцы и их оставшиеся союзники (Румыния, Венгрия, Хорватия, Словакия) готовились исключительно к обороне. Тогда же произошло незаметное событие в мире советской идеологии, ставшее известным полвека спустя из скромной ученой публикации. 18 мая в Москве состоялось узкое совещание историков, созванное ЦКВКП(б). Несмотря на полную закрытость события, споры там шли принципиальные.
В самые тяжкие месяцы 1941 года в выступлениях И. Сталина был сделан очевидный поворот в сторону русско-патриотических ценностей. Итогом этой идейной перестройки в армейской среде стал приказ начальника Главпура Л. Мехлиса от 10 декабря 1941 года, где лозунг (на газетах, листовках и т. п.) «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» предписывалось заменить на «Смерть немецким оккупантам!» (сам документ был опубликован только через полвека, но знали о том многие).
Все эти примечательные нововведения встретили молчаливое, но упорное и целенаправленное сопротивление еврейской части идеологической верхушки. Уже в сентябре 1942-го (немцы как раз прорывались к Волге) в тихой Алма-Ате выступила историк-марксист Анна Панкратова, одесская еврейка, достойная ученица русофоба Покровского, «ученые труды» ее ничтожны, однако учебники для детей и взрослых она составляла. Панкратова обратилась в Управление агитпропа ЦК с жалобой, что некоторые историки (декан истфака МГУ А. Ефимов и другие) «преувеличивают» наследие Ключевского и иных «буржуазных ученых». Позднее она направила еще несколько писем туда же, последнее от 12 мая 1944 года уже на имя Сталина, Жданова (секретарь по идеологии), Маленкова (оргсекретарь) и Щербакова (в 1942-м сменил Мехлиса на посту начальника Главпура). Одесская революционерка Панкратова не могла, разумеется, возражать против «преувеличения» роли феодала Пожарского, буржуя Минина и реакционера Суворова, но намек-то был именно туда.
Объектом жалоб стал заведующий Управлением пропаганды ЦК Г. Александров, который-де защищает ученых, отрицающих тезис о России как «тюрьме народов» и «жандарме Европы». Заметим, что Александров был доверенным лицом Жданова, ясно, на кого пытались направить гнев Сталина. Панкратову поддержали заслуженные «красные профессора» вполне определенного окраса В. Волгин, И. Минц и Н. Рубинштейн. Совещание в ЦК никакого решения не вынесло, но во всяком случае не поддержало антирусские поползновения Панкратовой и К°. Теперь к Сталину обратились тоже с письмом историки патриотической ориентации – X. Аджемян, А. Ефимов и Е. Тарле. Точных данных нет, но есть все основания предположить, что Сталин благосклонно отнесся к содержанию письма (к академику Тарле он вообще благоволил и беседовал с ним в Кремле 3 июня 1941 года – дата в высшей степени примечательна; заметим для объективности, что Тарле происходил из крещеных евреев, но космополитом не был никогда). Марксистские ортодоксы об этом узнали или почувствовали. 7 сентября того же года Панкратова обратилась с письмом к Жданову (уже не к Сталину!): «глубоко осознаю и сильно переживаю свою вину» и пр. в том же духе. Закаленная в интригах одесситка, однако, ни словом не обмолвилась, в чем именно состояла ее «вина». Как видно, осторожная, но настойчивая попытка еврейских идеологов переменить прорусские настроения Кремля не удалась, но сам факт весьма примечателен.
