Вот, например, слова, громогласно, в скандальном тоне брошенные Хрущевым одному из западных дипломатов на приеме в посольстве: «Не от вас зависит, существуем мы или нет. Если вам не нравится, не принимайте нас на приемы к себе в посольства. Нравится вам или нет, но история на нашей стороне. Мы вас похороним» [75].
Это знаменитое хрущевское «мы вас похороним» стало на многие годы притчей во языцех, так же, как знаменитый хрущевский ботинок на трибуне ООН.
«Карибская» драма в полной мере высветила Хрущева – политика, как безответственного и авантюрного человека. Его вовремя одернули «оттуда» и предупредили о возможном несоответствии. Кеннеди был наказан за Карибский кризис несравненно сильнее. Он, как и Хрущев, позволял иногда себе выходить за границы дозволенного и был убит спецсотрудниками «Синдиката» в назидание будущим президентам.
Чтобы дополнить представления о культурном, а также, умственном уровне Хрущева, уместно вспомнить его общение с деятелями культуры на выставке картин: «Раз за разом раздавались его выкрики: «дерьмо», «г-…но», «мазня», «вы что – мужики? Или педерасты проклятые? Как вы можете так писать? Есть у вас совесть? Кто автор?» [73].
Вопрос ребром: мог ли такой человек путем умственных усилий предложить, спланировать и осуществить такие реформы в жизни людей, которые коренным образом изменили бы эту жизнь?
Реформы были, но их результаты имели особую цель, они не коснулись природы крепостного строя, установленного в России большевиками. Их результат укладывался в рамки простого, непродуктивного правила: от перемены мест слагаемых сумма измениться не может.
В мае 1957 года по инициативе Хрущева Верховный Совет принял закон, по которому союзные министерства ликвидировались, вместо них по всем союзным республикам учреждались Совнархозы (примерно, 100 учреждений). Они подчинялись центру не напрямую, а через дополнительный бюрократический барьер – Советы министров в республиках. Единая вертикаль управления хозяйством в стране была разрушена. В связи с перемещением места работы в провинцию многие тысячи специалистов были вынуждены или переселяться на новые места, или увольняться. Это был сильнейший удар по вертикальной системе управления народным хозяйством, сложившейся за десятилетия, отточенной во время войны. Никто не мог объяснить, зачем и кому нужна была эта децентрализация, это дорогостоящее и вредное для пользы дел перемещение управленческих структур с места на место и изменение профиля их работы. Многие считали эту реформу блажью Хрущева, но это была не блажь Хрущева, а тщательно взвешенное мероприятие по планам стратегов мозгового центра «Синдиката» – «Центра СИ», касающиеся будущего раздела России и отсоединения от него республик. Создание совнархозов в союзных республиках рассматривалось как содействие развитию их экономической самостоятельности, и это обстоятельство расценивалось как важный задел на будущее (которое для республик состоялось в 1991 году).
Хрущев скоро лично убедился, что совнархозная централизация сложнее отраслевой и существенно проигрывает ей в эффективности, что для хозяйства России в целом это тупик. Начались гонки микрореформ, чтобы поправить дело.
Мелкие совнархозы стали укрупнять, стали создавать совнархозы-гиганты, стали создавать массу региональных и союзных координирующих структур и т. д. без конца и без видимой существенной пользы. Вред всей этой затеи был многим очевиден, но в условиях партийной и государственной диктатуры остановить горе-реформы диктатора Хрущева было невозможно.
Реформы Хрущева укладывались в рамки простых действий, не требующих умственных усилий: соединить, разъединить, переместить, изменить назначение… Было проведено укрупнение колхозов, согласно идее агрогородов, сближающих по уровню жизни город и деревню. Была проведена авантюрная ликвидация МТС и передача техники непосредственно колхозам. Оставшись без централизованного и квалифицированного обслуживания, машины быстро, иногда насовсем выходили из строя. В конце 50-х годов произошло катастрофическое сокращение парка сельскохозяйственной техники.
