Когда мне было года четыре, мы однажды пошли вдвоем с «нянькой» за ягодой. Мы долго шли мелким кустарником и вдруг вышли к забору из колючей проволоки. Это был лагерь. У ворот стоял охранник, и он оказался знакомым моего «няньки». Они разговорились, покурили, что-то обсуждали. Я обратил внимание, что сбоку на створке ворот висит большая деревянная колотушка. «Что это?» – спросил я. «А, это «привет», – ответил мне охранник и рассмеялся. Я не понял, но больше вопросов не задавал. На обратном пути я спросил «няньку», что это? Не помню точно, что он мне сказал, но что-то вроде: «Подрастешь – узнаешь». Случай этот забылся мной.
Прошло много лет. Я вместе с родителями жил в Москве и был уже молодым человеком. Однажды на даче у родственников я помогал забивать колышки с помощью деревянной колотушки, на конце которой находилось нечто вроде небольшого полена. Подошел отец, глянул на колотушку и сказал: «Похоже на «последний привет». Во мне проснулось воспоминание. Я спросил, что это – «последний привет»? Отец смутился, помолчал, потом рассказал.
Оказывается, один или два раза в неделю (иногда каждый день) с территории лагеря вывозили на санях с трактором тела умерших заключенных. Их везли в сторону большого могильника, который создавали в километре от лагеря с помощью взрывчатки. Тела лежали на санях друг на друге таким образом, что с одной стороны находились ноги с бирками (на бирках – номер), с другой стороны находились головы.
По инструкции, во избежание побегов, охранник у ворот должен был деревянной кувалдой ударить по голове каждого мертвеца, да так, чтобы был виден след от удара – так, чтобы можно было удостовериться, что работа сделана добросовестно. Одно время кувалда имела заострение на конце, так что в черепе появлялось заметное конусообразное углубление. Несколько раз, однако, приходилось разыскивать в могильниках тела тех, на кого с Большой Земли приходило запоздалое востребование. Эти острые кувалды заменили на плоские, чтобы не слишком портить тело.
Вот эти-то кувалды и прозвали в народе «последний привет» от товарища Сталина. Ясно, что «привет» был действительно последний.
Я был поражен, но не спрашивал у отца, было ли подобное жуткое действо повсеместным явлением во всех лагерях. Но однажды, в период 1991–1993 гг., когда много всего обрушилось на наши головы, в одной из газет я наткнулся на заметку о концлагерях в районе Воркуты. И там, оказывается, «последний привет» был обязательной процедурой проводов покойников в сырую землю, причем кувалда была обязательно с конусом, для четкой отметки на голове.
8.5. КОЛЫМСКИЙ КРАЙ – ВОТЧИНА «ДАЛЬСТРОЯ»
Магадан – центр Колымского края, расположен на берегу бухты Нагаева в Охотском море. Его строительство началось в начале 30-х годов по мере разрастания перевалочных лагерей для заключенных. Статус города Магадан обрел в 1939 году. Главная улица города – Колымское шоссе – переходит в Колымский тракт – главную дорогу Колымского края. Она проходит в гористой местности, имеет несколько перевалов.
Река Колыма образуется двумя истоками – Кулу и Аян-Юрях. В верхнем течении течет в горно-таежной местности. Быстрое течение имеет много перекатов. Ниже поселка Оротукан река входит в горные ущелья поразительной красоты.
Мой отец в составе разведывательных партий побывал во многих местах вдоль Колымы и ее многочисленных притоков. Он отмечал: Колыма (как край) прельщала своими просторами и красотой, как будто ты один на один с природой и никогда и никто до этого здесь не был, кроме медведей.
Говорят, что звери не чувствуют красоты. Это не так. Если идти по тропе вдоль обрыва, а внизу долина реки с поворотом вдоль скал, обязательно попадутся места с примятой травой, где подолгу сидел медведь, любуясь красотой пейзажа. Один раз встреча с сидящим медведем состоялась напрямую. Кончилось все почти благополучно. Включив, как обычно в таких случаях, «медвежью болезнь», зверь от неожиданности подпрыгнул и дал деру.
Край непуганых птиц. Склоны сопок и гор кишат белыми куропатками. Питаются почками, ягодой, зимой живут прямо в снегу, летом сереют.
