23 февраля 1917 г., когда император Николай возвратился в ставку после двухмесячного отсутствия, в Петрограде уже начались массовые демонстрации. На следующий день конная полиция коменданта города Хабалова пыталась разогнать растущую и становящуюся все более решительной толпу. Переход на сторону народа Павловского полка показал, что твердой защиты самодержавия армия уже собой не представляет. 26 февраля 1917 г. Петроградский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявил себя самостоятельной властью в стране – конкурируя в этом с достаточно слабой Думой. Вечером в понедельник восставшие в Петрограде уже имели броневики. Не получив поддержки командующих русскими фронтами, император Николай вынужден был 2 марта 1917 г. отречься в пользу своего брата Михаила, а тот отрекся тоже, завершив тем самым историю правления Романовых в России.
Падение царя было почти молниеносным. Как это могло произойти, не вызвав немедленно бурю? Только одно объяснение выдерживает критику: многие тысячи, миллионы подданных русского царя задолго до того, как монарх был вынужден покинуть трон, пришли к заключению, что царское правление неспособно осуществлять руководство страной в период кризиса.
Наступает черный час России. Еще недавно блистательная держава думала о мировом лидерстве. Ныне, смертельно раненная, потерявшая веру в себя, она от видений неизбежного успеха отшатнулась к крутой перестройке на ходу, к замене строя чем-то неведомым. Ставший министром иностранных дел лидер кадетов П.Н. Милюков писал позднее: «Мы ожидали взрыва патриотического энтузиазма со стороны освобожденного населения, который придает мужества в свете предстоящих жертв. Память о Великой французской революции – мысли о Вальми, о Дантоне – воодушевляли нас в этой надежде».
С приходом к власти республиканских правителей, представлявших на пути к Октябрю широкий спектр политических сил – от октябристов до эсеров, дипломатические представители Запада стали отмечать – далее более – и ослабление мощи России, и ее меньшую надежность как союзника.
Надежды первых дней Февральской революции довольно быстро сменились сомнениями. Двоевластие Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов лишало Россию того организующего начала, которое ей необходимо было более всего. Как сказал английский историк Лиддел Гарт, «умеренное Временное правительство взобралось в седло, но у него не было вожжей».
Временное правительство зря искало Бонапарта. Талантливый адвокат Керенский был им менее всех прочих. Впервые мы видим, что послами Антанты (Бьюкенен в меньшей степени, Палеолог – в большей) овладевает сомнение в исторической релевантности дальнейшего союза с Россией.
* * *
Для того чтобы случилась Февральская революция, необходимо было, чтобы кто-то вооружил 12 миллионов крестьян, научил стрелять, озлобил и заставил задуматься о двух миллионах погибших собратьев. Война породила революцию. Главный урок: не начинай войну, если этого не требует крайняя, угрожающая жизни нации нужда.
Нации нельзя давать бессмысленные задания. Февральская революция возникла из того, что в Первую мировую войну Россия вошла, не имея исторической цели. Кто из 12 миллионов солдат страстно желал Царьграда? Зачем России нужны были Проливы, если русские корабли и так беспрепятственно проходили через Босфор и Дарданеллы. Россия билась и умирала, не зная за что. Нельзя заставлять великую страну корчиться в мучениях, хоронить храбрейших, наполнить страну инвалидами – и не знать при этом, какова цель России в этой страшной войне. Спасение Парижа – это благородно, но не такой же великой ценой, и даже это не было объяснено действующей армии.
Германия – естественный враг? А не она ли помогла России в начавшейся индустриализации, не на нее ли приходилось 50 процентов русской торговли, не в России ли жили 5 миллионов законопослушных подданных-немцев? За что же изничтожать Германию, которую Россия намеревалась экономически обойти в 1917 году, которая (единственная) поддержала Россию в войне 1904–1905 годов?
