Русские провидцы и предсказатели - страница 23
– Преподобный Авраамий! Не я твоему монастырю разоритель!
Услышал его молитвы преподобный, явился во сне Иринарху, что утешить его. И сказал такие слова:
– Что скорбишь, избранное праведное семя, житель святого рая, что скорбишь о монастырских выдачах? Давай им невозбранно, ибо они захотели жить здесь пространно, а ты алчешь и негодуешь; и ты в Вышнем Царствии поживешь пространно и насладишься пищи небесной, а они взалчут во веки. Что же касается здешнего места, то я умолил Всевышнего Творца, чтобы дом мой был неоскуден монастырскими потребами алчущим и здесь живущим.
Проснулся Иринарх со слезами умиления и с тех пор стал раздавать запасы всем монахам без смущения.
Однажды, стоя в храме во время пения Херувимской песни, Иринарх неожиданно расплакался навзрыд. Удивленный архимандрит прервал службу и спросил его:
– Отчего ты, честной старец, так горько рыдаешь?
– Мать моя преставилась! – сквозь слезы ответил Иринарх.
Архимандрит подивился, потому что знал, что в монастырь в последние дни никто не приезжал и весть такую скорбную привезти Иринарху не мог. Но ничего не сказал архимандрит, а когда литургия окончилась, вошел в церковь брат Иринарха Андрей и сказал, что мать их преставилась.
Вернувшись с погребения матери, еще больше задумался Иринарх, келарское служение ему казалось слишком почетным, оно возвышало его, а он желал уничижения и смирения. Оставив Авраамиев монастырь он ушел в Ростовский монастырь святого Лазаря. Испросил у настоятеля келью, самую тесную и в удалении стоящую. В этой келье прожил три года и шесть месяцев, по нескольку дней голодая, изнуряя себя молитвами. В Лазарев монастырь часто заходил преподобный юродивый Иоанн, прозванный Железным Колпаком. Он особым видением отметил Иринарха, посещал его келью, проводя время в долгих беседах, находя утешение в них. Однажды пришел Христа ради юродивый Иоанн к Иринарху, присел на корточки возле кельи и сказал:
– Ну что, старче, проститься я пришел. В Москву ухожу.
– Далеко Москва, что ты там позабыл?
– Надо царя повидать, Годунова Бориса. Слова ему сказать.
– Не царь Борис, царь у нас Федор Иоаннович.
– Федор Иоаннович больше о душе заботится, а делами государственными Годунов правит, значит он и царь.
– Пусть так, и что же за слова ты ему сказать хочешь?
– Я скажу ему: умная голова, разбирай Божьи дела! Бог долго ждет, да больно бьет!
– Не послушает тебя царь, в железа закует…
– Не послушает, ему хуже будет. А в железа я сам себя заковал, – юродивый тихо засмеялся, зазвенели, словно смеху вторя, на нем кресты да цепи. – Предвижу я, старче Иринарх, не дивись тому, что будет с тобою; устами человеческими невозможно выразить или исписать всего. Бог даст тебе коня, и на том от Бога данном коне никто, кроме тебя, не сможет ездить и сесть на твоем месте после тебя. И еще открылось мне, Господь Бог заповедал верным ученикам Своим от востока и до запада наставлять и научать людей, отводить мир от беззаконного пьянства. За это пьянство Господь наведет на нашу землю иноплеменных. И эти иноплеменники подивятся твоему многому страданию; меч их не повредит тебе, и они прославят тебя более верных. А я иду в Москву к царю просить себе земли: там у меня на Москве столько будет видимых и невидимых бесов, что едва можно будет поставить хмелевые затычки. Но всех изгонит Своею силою Святая Троица! Терпи, старче.
Юродивый осенил крестом Иринарха, встал с земли, поклонился и пошел за ворота. У самого выхода ключник спросил его, зевая во весь волосатый рот:
– Куда путь держишь, Железный Колпак?
– На Москву иду, – хихикнул юродивый, подмигивая монаху. – Буду у царя земли просить. Пусть мне земельку даст, столько у меня в Москве невидимых бесов будет! Но ничто, их Святая Троица силой прогонит!
Иоанн оглянулся и прокричал Иринарху:
– Носи кресты медные, как я ношу!
И ушел. Торопился в Москву, предвидел беду для Руси великую, предупредить хотел.
