Послание к Дмитриеву в ответ на его стихи, в которых он жалуется на скоротечность счастливой молодости (с. 215). Написано в ответ на «Стансы к Н. М. Карамзину» Дмитриева (1793). С Платоном республик нам не учредить… – Имеется в виду идеальное государство, возглавляемое добродетельными мудрецами, которое описано в диалоге «Государство» греческого философа Платона (428–348 до н. э.). С Питтаком, Фалесом, Зеноном… – греческие философы Питтак (650–569 гг. до н. э.), Фалес (640–540 гг. до н. э.) и Зенон (видимо, Зенон-стоик, 336–264 гг. до н. э.). И часто яд тому есть плата… и сл. – греческий философ Сократ (479–399 до н. э.), учитель Платона, был приговорен согражданами к смерти и умер, выпив чашу с цикутой.
Меланхолия.Подражание Делилю (с. 220). Вольное переложение отрывка из поэмы «Воображение» французского поэта Жака Делиля (1738–1813).
Берег (с. 221). Отклик на смерть первой жены Карамзина – Елизаветы Ивановны (урожд. Протасова).
Иван Иванович Дмитриев (1760–1837)
Из старинного дворянского рода, родился на Волге, под Сызранью. В 1767–1770 учился в частных пансионах Казани и Симбирска, в 1774–1796 гг. служил в гвардии в Петербурге, потом в гражданских ведомствах. В 1810–1814 гг. был министром юстиции, третьим по счету в истории России (первым был Державин). Литературная деятельность Дмитриева тесно связана с Карамзиным, его другом и родственником (Дмитриев был племянником его мачехи). Подобно ему ориентируясь на вкусы и речевой этикет образованного дворянства, Дмитриев реформировал язык поэзии и внес в свои стихи интонации непринужденной светской беседы. Даже его оды («Ермак», «Освобождение Москвы» и др.), по словам П. А. Вяземского, «приличнее назвать лирическими поэмами, нежели одами». В сатире «Чужой толк» (1794), высмеивая авторов торжественных од, он тоже сохраняет внешнее добродушие. Современники ценили Дмитриева за легкость и изящество стиля, за умение остроумно и «приятно» выражать «обыкновенные мысли». В нем видели «классика» с безукоризненным вкусом. В баснях, как и в своих стихотворных сказках («Модная жена» и др.), Дмитриев ушел от морализаторства и простонародной грубости слога; в них на первом плане сам рассказчик, ироничный и уклончивый (эти черты отразились в «лукавстве» рассказчика в баснях Крылова, который, кстати, начал писать их, соревнуясь с Дмитриевым). В 1803–1805 гг. он издал три тома своих «Сочинений и переводов», после чего писал уже крайне мало, хотя продолжал играть большую роль в литературной жизни в качестве признанного мэтра, к мнению которого прислушивались. В 1825 г. Дмитриев закончил мемуарное сочинение «Взгляд на мою жизнь», в котором так высказался о своей писательской судьбе: «…едва ли кто из моих современников преходил авторское поприще с меньшею заботою и большею удачею».
Освобождение Москвы (с. 223). Впервые опубликовано в 1797 г. под заглавием «Пожарский»; посвящено освобождению Москвы от поляков в 1612 г. народным ополчением под руководством князя Дмитрия Михайловича Пожарского (1578–1642). Москва, России дочь любима, где равную тебе сыскать? – Пушкин взял эти строки в качестве одного из трех эпиграфов к VII главе «Евгения Онегина». Вручает юноше державу… – речь идет об избрании на царство Михаила Федоровича Романова в 1613 г.
Два Голубя (с. 228). Переложение одноименной басни Лафонтена. «В басне «Два Голубя» он <Дмитриев> дает нам лучшие образцы стихов элегии, а в «Дон-Кишоте» лучший образец стихов пастушеских» (П. А. Вяземский).
Дон-Кишот (с. 231). Переложение басни Ж. П. Флориана (1755–1794); речь идет о том, что герой романа Сервантеса, оставив увлечение рыцарскими романами, увлекся пасторальными сочинениями.
Пчела и Муха (с. 233). Переложение басни Ж.-Ф. Гишара (1731–1811).
История (с. 233). Переложение басни Ж.-Ж.-Ф. Буассара (1744–1833), вызванное спорами об «Истории государства Российского» Карамзина (первые восемь томов вышли в 1818 г.).
Карикатура (с. 237). Мотивы этого стихотворения Пушкин использовал в повести «Станционный смотритель» (1830). Терентьич продолжает… и след. – Ср. речь Терентьича с рассказом Самсона Вырина у Пушкина: «Вот уже третий год, – заключил он, – как живу я без Дуни и как об ней нет ни слуху ни духу. Жива ли, нет ли, бог ее ведает».
