Русские мужики рассказывают - страница 32

Сын институтского преподавателя, москвич Борис Мазурин (родился в 1902 году) во время Гражданской войны, еще будучи школьником, идейно был близок к большевикам. Его отец, наоборот, с довоенных лет был увлечен идеями Толстого. (Мазурин-отец трижды посещал великого моралиста в Москве и в Ясной Поляне). Старший Мазурин пытался и сына сделать своим нравственным союзником. Но, увлеченный идеей мировой революции, Борис все такие разговоры пресекал в корне. Позднее младший Мазурин писал: "Когда отец произносил слово "любовь", меня едва не тошнило. "Какая там любовь, когда на нас кругом лезут враги!" - кричал я.

Борис поступил в Горную академию, его привлекала профессия геологоразведчика. Мерещились экспедиции в неведомые края, поиски руд для социалистической идустрии. Но неожиданно жизнь пошла по другому руслу. В те сравнительно либеральные времена, в Академии бурлила богатая красками и оттенками общественная жизнь. Были среди студентов и эсэры, и меньшевики, студенты-анархисты открыто устраивали вечера в память отца русского анархизма Петра Кропоткина, студенты-толстовцы, также не таясь, читали стихи и доклады, призывающие на землю. Борис слушал и тех и других и третьих. "Покиньте удушливый город, друзья... Идите туда на широкий простор, где нивы без вас все травой заросла, а луга заливные - осокой", декламировал студент-толстовец. Борис слушал, размышлял. О том, что труд земледельца самый нужный, самый честный и благородный, что он делает человека свободным, независимым, писали Толстой, Кропоткин. Большевистские идеи в душе студента Мазурина начали блекнуть, вянуть, линять. Заодно ослабела тяга к геологии. Возникла мысль о том, что стыдно сидеть на шее народа, надо собственными руками растить хлеб, который ешь. Борис прослышал о собраниях в Вегетарианском обществе, поехал в Газетный переулок и... там встретил своего отца. Сын самостоятельно дошел до тех идей, которыми жил отец. Борис Мазурин покинул Академию и стал крестьянином, членом коммуны "Жизнь и Труд", а позднее ее историком. В книге его мы находим описание нескольких судеб тех, кто стали основателями коммуны.

Сергея Троицкого, царского офицера из интеллигентной семьи, привели в коммуну совсем другие обстоятельства. Провоевав с четырнадцатого по семнадцатый год на Германском фронте, он примкнул к большевикам. Окончил красную военную академию и, не желая сидеть в тылу, попросился на передовую. Во время войны с поляками дошел со своим полком до Варшавы. Случалось ему как военному командиру отдавать рапорт самому Наркомвоенмору Л. Д. Троцкому. Воевал он честно, свято уверовал в большевистские идеалы. Его ценили, награждали. Но внезапно пробудилась в Сергее Троицком совсем было уснувшая память о беседах с братом-толстовцем. В юности пошли они с братом вроде бы разными путями. Но вдруг сделал боевой красный командир полный поворот кругом. Случилось это так.

В части у него служили два молодых парня, чуваши, мобилизованные насильно. Вырванные из тихой трудовой жизни и брошенные в кровавый ад войны, парни решили любым способом освободиться от армии. Парни отстрелили друг другу указательные пальцы, чтобы их уволили из части, но были разоблачены, судимы и приговорены к расстрелу. Сергей Троицкий несколько раз рассказывал потом Борису Мазурину, как выглядела эта врезавшаяся ему в память картина. Осенний вечер; войска, выстроенные на просторной луговине в виде незавершенного с востока каре; огромный багровый шар солнца, уходящий за несжатые ржаные поля; двое в нижнем белье, освещенные со спины алыми потоками света. Залп. Пули раздробили парням черепа, но они, мертвые, привалившись один к другому, как-то очень долго не падали...

На следующий день комиссар Троицкий пришел в штаб полка и сдал личное оружие. Он не желал больше служить. Ему грозил военный суд, расстрел. Но тут ударили поляки, Красная армия покатилась назад. Все смешалось... Несколько месяцев спустя серьезный немногословный командир оказался на собрании Вегетарианского общества, а потом и в коммуне. Он пришел сюда по убеждению, выстраданному нелегким собственным опытом, но один раз все-таки сказал Борису Мазурину: "Если капиталисты нападут на нас, я пойду защищать родину". - "Ну, что ж, - ответил недавнему большевику толстовец, - это твое дело..."