Чёрные дрогнули, заверещали, заметались, прянули назад и в стороны. Получив надёжную дистанцию, Рите перешёл на «косящий» огонь шрапнелью, а ближних причёсывал Яша. Нашлось дело и штыкам…
«Что ж ты телился, жук навозный? — с яростью благодарил Яшу Котельников. — Ещё бы чуть — четвертовали бы и засолили!»
«Напрасно ты насчёт жука, — укорил Кир наедине. — Нас, кадровых, и так осталось меньше пальцев на руке».
«Кто кадровый? — вытаращился Котельников. — Он местечковый! Пулемёты — не искусство, бойня! Вот когда сошлись — тут да! Я одного на штык, через себя — ииэх!.. Искусство!»
…Кир тупо разглядывал утоптанную землю. Пустая жестянка из-под сардин. Смятая папироса — Иевлев проходил. Значит, лёг не сразу или раньше всех встал. Верней всего — второе. А, вот и подтверждение! Тёмный от слюны окурок сигареты — это Бульон, итальянец, шеф-адъютант из отделения разведки. Значит, Железный гауптман вызвал и отправил его среди ночи. Куда?
«Впрочем, к чему это?.. Не стало искусника. Как мы пойдём назад? Эх, Яша…»
Вздохнул и сел рядом Котельников, мятый, бледный и опухший.
— Поздравляю, Анатоль.
— С чем? — простонал громада-ротный, согнувшись от недомогания.
— Я умылся вином. Согласно предсказанию.
— Бааа… Ни слова о жидкостях. — Котельников сипел. — Видеть, слышать — не могу! Особенно спиртное. Во рту — будто взвод кошек испражнялся… Воды бы, холодной воды… Капли нет, всю вылил на голову. Послал боя за кипячёной…
— Не вздумай пить. Ремер велел засыпать туда хлорки.
— Зачем он это совершил?! Из ненависти к человечеству?
— Напротив, голубчик, из самых благих побуждений — дабы никто не окочурился. У котлов нет крышек, ночью туда гадят мухи.
— Отравитель!.. — произнёс Котельников глубоким шёпотом провинциального трагика, который слышен даже на галёрке. — «И он кого-то хлору пить заставил и к прадедам здорового отправил»[14].
— …или отец родной. А вы скворчали, что Ремер ко всем равнодушен. Оказалось, вовсе нет. Он помнит и заботится о нас.
— Теперь ясно, почему Генрих Карлович в поносном бараке скрывается…
— Должно быть, устал от наших комплиментов.
— Знаешь, вид у тебя — как с виселицы сорвался… и я не краше. Но ответь — где ты берёшь силы язвить?
— Сам удивляюсь. Нам ещё на построение идти…
— Не говорите мне о нём. Молчи, грусть… — Котельников со стоном взялся за голову. — Взводные справятся. Я отказываюсь… не могу!
— На штык и через «не могу».
— Генрих — добрый? Был бы добрый — кокаину бы прислал!
— И не жди. Он его носит в железном ларце, а ночью прячет под подушку.
— Кащей с яйцом! Скупой рыцарь… Артанов! Ведь у тебя, помнится, тоже был…
— Весь кончился, ещё в Манджале. Попробуй кас.
— Тьфу! Нашёл, что присоветовать!.. Отправь денщика к Ремеру. Вдруг разжалобится.
— Бой! — выкрикнул Кир. — Ко мне, бегом!..
— Когда же воду вскипятят?
— К завтраку. Если будут дрова. Что-то нет мала-шиков с вязанками… пора бы им появиться.
— Налей котелок, — наставлял Котельников битого слугу. — Побольше! Здесь нагреем. Встретишь моего — пусть бежит к тягачам и сольёт чуток горючего. Принесёт — десять талеров, нет — в морду. Предъяви свою — вот так и с ним будет.
— Мы правда похоронили Яшу или мне приснилось? — проговорил Кир, потерянно глядя вдаль. — Дурацкое состояние — кого-то ждём, а его нет и нет.
Командир третьей роты горестно подпёр свою большую голову широкими ладонями:
— Увы, Кир. Никогда мы Яшку не услышим.
— Я что хочу сказать… — раздалось рядом.
У лейтенантов на миг замерло дыхание. Толя размашисто перекрестился:
— Господи! Это Сяо. Прямо душа извернулась!..
Даже в предутренней тьме было видно — с похмелья китаец зелен, как недозрелый лимон; лицо страдальчески искажено. Он, словно опахалом, обмахивался заветным блокнотом.
— Всем не спится, — дружелюбно кивал Сяо. — Думал отвлечься занятиями! Стал читать и повторять, но ум не повинуется. Ощущаю только печень, её эмоция — гнев… Ветры и дурные соки инь ударили в мозг, заперли энергию ци по всем меридианам.
— Это что — география или теософия?.. Ещё один полуночник, — вновь обхватил голову Котельников. — Далась вам забота — язык учить!
— Я хочу говорить правильно. Вы меня поправьте, если я не прав! Надо ежедневно прорабатывать словарь… Эта фраза, как она грамотно звучит?
