— Нет! Я полечу! — вскинул подбородок Денис, перед мысленным взором которого прорисовалось нежное лицо Кэтрин, способное становиться по-мужски решительным и твёрдым.
— Я не сомневался, — пробурчал Зайцев, расслабляясь; не то чтобы он боялся отказа, но всё же любой на месте Молодцова потребовал бы отдых после долгих скитаний в космосе. — На борт корабля будет доставлен комплекс ЗС — «Зоркий сокол» для дальнего обнаружения тяготеющих масс и гравитационных полей. У тебя есть часов семь на релаксацию.
Денис встрепенулся, и Зайцев добавил сухо:
— Ни к детям, ни к своим родным слетать не успеешь. Дорога каждая минута.
Денис сжал зубы, встал.
— Разрешите поговорить с экипажем?
— Да, конечно, — встал Зайцев, обошёл стол, протянул руку. — Если кто откажется — заменим. Всех, кроме Глинича, он незаменим, сам понимаешь.
— Понимаю.
— Вопросы, просьбы?
— Нет. — Денис пожал протянутую руку. — Разрешите идти?
— Материалы по заданию получишь через час.
Денис повернулся через левое плечо и вышел.
— Лети, Молодец, — проворчал генерал по-отечески, хотя сам был старше полковника не настолько, чтобы годиться ему в отцы. — И возвращайся живым…
3
Позвонить мужу Кэтрин не разрешили, и это обстоятельство занозой царапало душу, не давая чувствовать себя комфортно в родной стихии, в рубке корабля, на протяжении всего полёта.
«Орион-3» стартовал с мыса Канаверал двадцать пятого апреля.
Двадцать шестого корабль добрался до орбиты Марса, тестируя новый генератор хода — эгран.
Через двое суток он пересёк орбиту Нептуна и вылетел за условную границу Солнечной системы, преодолев гигантское расстояние в четыре с половиной миллиарда километров.
Конечно, скорости света он не достиг, но эгран позволял современным кораблям то, о чём пока мечтали только писатели-фантасты: предельно быстро достигать планет Солнечной системы, не отвлекаясь на манёвры, помогающие реактивным аппаратам, скорость которых не превышала тридцати километров в секунду, добираться до интересующих людей объектов в космосе.
— КФС, — скомандовала Кэтрин, занимавшая центральный ложемент пилотской кабины.
— Эгран, вспомогательные генераторы, компьютеры, системы жизнеобеспечения в норме, — доложили ей бортинженеры и пилоты «Ориона».
То же самое командиру сообщил и основной компьютер корабля по имени Фаулз, но отвечали за работу всех систем люди, и традиционные доклады членов экипажа оставались неотъемлемой частью процедуры контроля.
Из пяти членов экипажа лишь трое были знакомы Кэтрин, она с ними не летала, но встречалась в НАСА: пилот Джон Бойнтон, бортинженер Фил Кларенс и астронавт-исследователь Реми Макнаут. Остальные двое вошли в состав экспедиции по настоянию руководителя службы безопасности НАСА генерала Монтгомери: второй пилот Эрик Браун и специалист-медик Лиза Чижевски.
Против женщин в экипаже Кэтрин ничего не имела, но директор по устранению кризисов в полётах Карл Шнеерман тихонько шепнул Кэтрин перед посадкой, что Лиза Чижевски имеет особые полномочия, и она поняла, что полёт будет контролироваться не только специалистами Национального управления по воздухоплаванию и исследованию космического пространства, но и департаментом безопасности военного министерства.
— «Осьминог»? — спросила Кэтрин, опять-таки получив от Фаулза отчёт о работе исследовательского комплекса.
— В рабочем состоянии, — доложил Фил Кларенс, флегматичный блондин с длинными волосами, которые он заплетал в косичку на время полёта. — Почти все показатели по нулям. Гравитационный градиент убывает в соответствии с теорией, гелиопауза ещё не пройдена, всплесков излучения не отмечено.
— Фаулз, доклад в Центр, — бросила Кэтрин в микрофон костюма; все члены экипажа сидели в скафандрах, но с откинутыми шлемами. — Пересекли УГС, выходим в пустоту. Скорость ноль девяносто две.[2] Все показатели в пределах допустимых норм.
— Депеша отправлена.
— Обзор.
Передняя полусфера кабины, представляющая собой экран видеосистемы, прозрела.
«Орион» окружала сияющая звёздами бездна. При скорости в двести семьдесят шесть тысяч километров в час уже начинал сказывать эффект Доплера, и звёзды впереди «Ориона» поголубели, собираясь в более яркое облако, а за кормой корабля они должны были покраснеть.
