А уж Московии тем более было не до Америки. Ивану Грозному хватало других проблем: он воевал с Ливонией, прорываясь к Балтийскому морю, громил Казанское и Астраханское ханства…
И разгромил в конце концов. И перед русскими открылись пути на восток, где простирался необозримый сухопутный океан. И за Урал, как и следовало ожидать, первыми потянулись рисковые предприниматели.
Колумб пустился в море не из научного любопытства. И речи не шло о «родстве бродяжьей души». Кастильская королевская чета финансировала экспедицию из самых что ни на есть насущных экономических потребностей. Европа отчаянно нуждалась в огромном количестве пряностей — при тамошней жаркой погоде мясо портилось быстро, и сохранить его (или, по крайней мере, отбить несвежий душок) можно было только при помощи перца и прочих заморских приправ.
Пряности везли с Востока — из Индии, Юго-Восточной Азии. Но в 1453 г. турки, взяв Константинополь, захватили в свои руки и торговлю пряностями с Европой, после чего, как всякие монополисты, радостно задрали цены до полного беспредела, справедливо рассудив, что никуда христиане не денутся, заплатят как миленькие. Однако европейцы все же нашли изящный выход, рассчитывая подобраться к пряностям с другой стороны. И в море отправилась флотилия Колумба (цель, между прочим, была достигнута, правда, чуточку позже, когда португальцы совершили свои знаменитые кругосветные путешествия).
Точно так же обстояло и в Московии. Бал правила экономика.
С российской стороны Уральских гор, в Соль-Вычегодской земле, где обитали коми и зыряне, поселился оборотистый купец Аника (Аникей Федорович) Строганов, став там чем-то вроде тогдашнего олигарха, благо на этих землях никакой твердой власти не имелось: царю Московскому этот регион еще не принадлежал, а с местными племенами (вогулами, самоедами и манси) Аника быстро договорился. Хотя они, учено выражаясь, находились в первобытно-общинном строе, но серебряную монету с пуговицей уже не путали и денежки любили…
(Между прочим, на фоне тогдашних олигархов все эти нынешние Ходорковские выглядят мелочью пузатой. Когда-нибудь, выбрав время и поднакопив материала, непременно засяду за книгу об уральских самодурах-миллионщиках старых времен. Случалось, и в XVIII веке там бесследно исчезали, словно в воздухе растворялись, посланные из Петербурга ревизоры чуть ли не в генеральских чинах…)
К тому времени «князь всей земли Сибирской» хан Едигер уже добровольно принес вассальную присягу Ивану Грозному и платил дань в тысячу соболей ежегодно. Но потом объявился небезызвестный хан Кучум…
В минувшие, словно страшный сон, перестроечные времена вакханалия интеллигентского самобичевания добралась и до освоения русскими Сибири. В те годы мне не раз приходилось читывать очередные призывы к «покаянию» перед «коренными народами Сибири» — ну как же, русские колонизаторы ведь, коварно вторгшись за Урал, безжалостно изничтожили «коренного» правителя хана Кучума…
Бред собачий, и не более того. К коренным сибирским обитателям Кучум не имел никакого отношения, поскольку был натуральным приблудышем. В Сибирь он приперся с отрядом верных джигитов из Бухары, где родился и обитал. По происхождению он, согласно азиатским (и не только) меркам, был достаточно знатным — потомок Чингисхана. Но в Бухаре отчего-то не ужился, и лично у меня есть нешуточные подозрения, что из Средней Азии он потому и убрался с кучкой соратников, что изрядно там нагрешил и встал местным поперек горла (в дальнейшем появятся некоторые аргументы в пользу такой версии).
Короче говоря, Кучум лихим налетом вторгся во владения Едигера, разбил его войска, убил самого, а потом провозгласил себя «всесибирским ханом» («сибирским салтаном», как писали о нем русские). Чтобы обезопасить себя от старой династии, он перерезал практически всех родственников Едигера, имевших право на степной престол, — кроме малолетнего едигерова племянника, которого ухитрился спрятать где-то в глуши.
И развернулся на славу: построил себе столицу, городок Искер (Кашлык) на правом берегу Иртыша и обложил данью все окрестные племена — до Урала на западе, до казахских рубежей на юге, до нынешнего Новосибирска на востоке. Драл с живого и с мертвого.
