— У тебя синяки по всему телу.
Я улыбнулась.
— Ерунда.
— Ерунда? — спросил Лир в отчаянии, а потом мысленно послал мне образ прошедшей ночи.
Меня, сжимающуюся в комок, цепляющую белые простыни руками. И дрожали у меня не только руки, но и губы, искусанные до крови и опухшие. Глаза были огромными. Дыхание — сбившимся.
— Всего лишь миг, Лир, — спокойно заметила я, смотря на его безумно уставшие глаза. — Потом ты был другим. Прежним, — сказала я, тоже посылая ему картинку.
Тогда он не был грубым. Уже. Целовал меня мягко, осторожно, касаясь горячей кожи, и я замирала, особенно тогда, когда наши взгляды встречались, и он начинал пить мои поцелуи.
Лир резко выдохнул.
— Тебе было плохо, нужно было отвлечься, прийти в себя. И мне удалось помочь тебе в этом. Вот и все, — заметила я, стараясь прикрыть синяк на локте. — Синяки, кстати, после вчерашнего испытания могут быть.
Лир молчал. И это пугало. Словно чужой. Невыносимо. Я заставила себя улыбнуться.
— Ари, — прошептал он в еще большем отчаянии. — Как ты можешь мне улыбаться? Как ты можешь улыбаться так счастливо? Почему ты не пытаешься сбежать от меня? Почему ты…
— Я люблю тебя, — сказала я твердо, прерывая его речь.
Долго, поди, репетировал.
— Как ты можешь, такое мне говорить? Как ты можешь любить меня после всего того, что я с тобой сотворил?
Его отчаяние и паника довели меня до предела. Я вылезла из-под одеяла, подошла к окну и села на колени к Лиру.
— Ари…Я, я…
Боль в его глазах была сильной, хотя злость, сжигающая его до черноты внутри, исчезла.
— Тебе стало легче, — заметила я, вспоминая, что до этого он превратился, чуть ли не в камень.
— Не смотри на меня так, Ари, — сказал Лир с отчаянием.
— Как?
— Тепло. С надеждой. Я не стою этого. Я вчера перегнул палку.
— Знаю, — усмехнулась я.
— Ненавидишь меня? — вопрос сорвался, прежде чем Лир захотел.
— Нет, — ответила я удивленно.
— Боишься? — спросил он тихо.
— Нет. Когда я тебя боялась? — спросила удивленно.
Лир помолчал с минуту.
— Прости меня…, - слова у него снова сорвались, прежде чем нужно.
Я посмотрела на него, улыбнулась.
— Мне было хорошо, — сказала я спокойно.
— Не лги мне, — голос на грани крика.
— Я и не лгу, Лир. Сначала, когда ты ну…сам знаешь, что сделал…ну…обошелся со мной, как с вещью, мне показалось это ужасным, я чуть не ударилась в истерику…
— Ари, — прошептал он, не зная, что еще сказать, и сжимая мои плечи так сильно, что я чуть не вскрикнула от неожиданности.
— А потом…я вдруг поняла, что даже это с тобой — прекрасно, — сказала я, чувствуя, что краснею.
Лир застонал и уткнулся мне в плечо.
— У меня не было выхода. Ты не смог бы остановиться. Меня бы не услышал. А терять тебя еще раз — это как будто сотни раз умирать. Я просто напомнила тебе, кем я была для тебя. Ты можешь злиться. Ты можешь кричать на меня. Ты можешь делать вид, что ты равнодушен ко мне, и что я тебе безразлична. Одно ты не можешь — отрицать, что любишь меня. Мне нужно было тебя вернуть. И нужно было, чтобы ты пришел в себя. Ты напугал меня своей болью, — сказала я очень тихо, прижимаясь к нему всем телом.
— Прости, я обещаю, что никогда так больше не буду делать, — прошептал он в отчаянии.
Я взяла его лицо в ладони, мягко поцеловала в губы.
— Хорошо, Лир. Я тебе верю. Всегда верила. Ты же знаешь. А вчера мы просто увлеклись.
— Ты себя в зеркало не видела, Ари, — сказал Лир тихо. — Как я мог забыть, что ты — такая хрупкая?
Я хихикнула. Да уж, хрупкая. Вчера вон полосу препятствий прошла без трудностей всяких.
Лир обнял меня. Ну, наконец-таки.
— Спасибо. Не знаю, чтобы я без тебя делал, Ари. Последнее время мне кажется, что ты одна удерживаешь меня на грани.
Я внимательно посмотрела на него.
— А ты меня, Лир.
Поцелуй вышел долгим. А потом меня стали купать, лечить синяки и царапины, кормить и даже помогли одеться и косу заплести.
Заботливый мой.
— Твой, — согласился он, когда мы снова оказались за городом, и мысли Лира перестали сводить меня с ума своим отчаяньем.
Вторым испытанием объявили бой на мечах.
— Ты не участвуешь, — спокойно сказал Лир.
И я не смогла поспорить. Просто поцеловала его в губы, и заставила себя не паниковать. Лир — хороший воин. Я сама видела. К тому же он тренировался. И еще…
