— А что сами эльфы не в состоянии такое сотворить? — спросили удивленно Молния и Гром.
Все, кроме драконов и гномов рассмеялись.
— Она вечные деревья создает, — сказал Глин. — Других не умеет. У нее они даже в Серебряном городе в саду такие вышли.
— Правда? — заинтересовался брат Рокота. — А нам бы не помешало в горах парочка таких садиков, — хмыкнул он.
Я улыбнулась.
— Сделаю, — сказала я. — Лес в Ларейе я уже умудрилась сотворить.
— Правда? — теперь уже заинтересовался Тир.
— Так покажешь нам? — спросила Приата.
Я кивнула. Создала иллюзию — сначала моего сада в Серебряном городе, потом — вечного леса в Ларейе.
Драконы и гномы восхищенно зацокали, словно увидели нечто чудесное.
— Пойдемте, я покажу, куда перенеслись яблони и мотыльки. И твой вечный цветок. Королевская лилия, кстати, аромат которой сюда все эльфийки вдыхать ходят, — улыбнулся Тир. — Верят, что красоту увеличивает.
Эридейле густо покраснела. Ага, значит, и она ходит. Я хихикнула, уткнувшись в плечо Лиру. Лимфил ярко-желтой бабочкой впорхнул на плечо.
Мы миновали несколько лужаек, пока Тир не открыл калитку и не пропустил нас в очередную часть королевского сада. Там действительно росли мои серебряные яблони, яблоки с которых сейчас обрывала эльфийская детвора, и часть ребятни весело при этом гонялась за мотыльками. Белоснежную лилию никто не трогал.
Увидев всех нас, детвора растерянно замерла.
— Здравствуйте, — поздоровался Тир. — А мы вот вам русалку привели, чтобы она еще чего-нибудь сотворила.
Ух, как сказал-то. Тоже мне принц, или король?
Принц, — ответил Лир мысленно.
Один мальчишка, лет пяти вышел вперед из толпы.
— А конфетное дерево сможете?
Наша компания расхохоталась.
— Это вряд ли. Но кое-что вкусное смогу, — ответила я, смотря на их заинтересованные мордашки.
Дальше все расступились, давая мне возможность выбрать место.
Я зажмурилась, сосредоточилась и представила персиковые деревья, которые никуда никогда не исчезнут, а потом открыла глаза. Ростки появились из земли, выросли, веточки покрылись листиками, появились большие цветы белого цвета, а потом и сами плоды. Я сорвала первый персик, откусила.
— Сладкие, — улыбнулась я своей компании, которая восхищенно уставилась на меня.
— А нам можно? — среагировала малышня, и Тир с Эридейле, ухмыльнувшись, кивнули, направляясь к одному из деревьев.
Дети, визжа от радости, стали обрывать деревья, на которых тут же появлялись новые цветы, превращаясь в персики.
— Ты такая удивительная, Ари, — сказал Глин, откусывая персик.
— Это, верно, — ухмыльнулся Лир, когда мы оба просто стоя в стороне, наблюдали, как взрослые правители, между прочим, эльфы, гномы, драконы и русалы, весело хохоча, пытаются уговорить Даринель слопать еще парочку. Закормят они дриаду, закормят.
— А теперь что? — спросил Тадеуш, оказываясь рядом со мной.
— Апельсины, — ухмыльнулась я.
Теперь замерли снова и дети, и взрослые, расселись в стороне, пока я стала колдовать. Один Лир был рядом и обнимал меня за плечи, пока я шептала заклинания. За апельсиновыми деревьями последовали пальмы — с бананами и кокосами, а в довершение еще и малиновые кусты.
— Я люблю тебя, — сказал мне Лир, смотря, как Тир наперегонки с ребятней лезет за бананами, а Приата чистит апельсин для Даринель, которая обрывает с куста малину, угощая, кого попало.
— Знаю, и я тебя люблю.
— Ты заставила их смеяться, — сказал Лир. — У них у всех было настроение ни к черту, а теперь — носятся, как дети, радуются. Даже Даринель улыбается, а Силадерь и Эридейле так вообще несносны, — сказал Лир, наблюдая, как сестры Арана пытаются сбить с пальмы кокосы, поспорив с Сирином, что так будет быстрее.
— Знаешь, Лир, у нас на земле все иначе. Там бы эти деревья спрятали в сейф и никому бы не дали бесплатно яблочка сорвать, делали бы на них деньги, а тут…
— Тир просто открыл часть сада для всех желающих, — улыбнулся мне Лир, целуя в губы.
— А эльфы что не могут сделать деревья вечными?
— Могут, — сказал Глин, усаживаясь рядом. — Только магии много уходит. А у тебя почему-то нет.
— Уф, давно я так не веселился, — сказал Тир, усаживаясь с нами на траву рядом под одной из яблонь. — Как думаешь, Сирин сверху не упадет? — спросил он нас.
