— У меня не было выбора, Ари. Прости, если сможешь. Он — мой лучший друг, — сказал Лир тихо.
— И ты его предал, — сказала я твердо, смотря в его серые глаза.
— Ари, — Лир потянулся ко мне, но волна злости, что поднялась внутри меня, дала выход прежде, чем я опомнилась.
Пощечина получилась громкой, потому что вокруг царила тишина. Замер Тир, замер Рокот, замерла дриада и эльфийки, Сирин растерянно посмотрел на нас с магом. След моей ладони на побелевшей щеке Лира. И тут же пришла боль. Жгучая, сильная, резкая, и я стала задыхаться. Запрет Аранатариэль на физическое воздействие во всей красе.
Лир стоял и смотрел на меня. Не пытался приблизиться. Не пытался унять мою боль. Не пытался проломить заслон на мысли. Ментальная защита не давала ему почувствовать то же, что чувствовала я. Просто стоял и смотрел на меня своими безумно-красивыми серыми глазами. И я не знала, любила ли его в этот миг, или ненавидела. Говорят, что от одного до другого нужен всего-то один шаг. И у меня возникло ощущение, что я этот шаг сделала. Причем миллион раз за мгновение. Туда-обратно, туда-обратно, как маятник.
— Ариадна, — позвал меня Тир осторожно, но закончить не успел.
Неожиданно вода в озере пошла кругами и на поверхность вынырнул Глин.
— Ари, Лир, что тут…
Договорить он не смог, потому что статуя Арана заставила его потерять равновесие в воде. Он вынырнул снова, отдуваясь, и подплыл к берегу.
— Я сунулся к вам домой, а водяной и леший сказали, что вы телепортировались. Ну, я сосредоточился и вот… — сказал мой двоюродный брат растерянно.
— Пророчество для отца Арана готово? — спросила я спокойно.
Глин уставился на меня, моргнул.
— Ари, к тебе вернулся голос, — сказал он нежно. — Готово. Это было ужасно нелегко. Морская ведьма призывала очень много духов. Они сказали только одно. Искать нужно у орков.
— У орков? — спросила удивленно Эридейле. — Что там понадобилось моему отцу?
Глин пожал неопределенно плечами.
— Почему Аран превратился в статую? — спросил Глин совсем тихо и почему-то меня.
Я не выдержала, села рядом с ним, опустила ноги в воду, превратив их в хвост, и разревелась снова, уткнувшись в его плечо.
— Почему она обнимает меня, а не тебя? — спросил Глин спокойно у Лира.
— Потому что я читал заклинание, благодаря которому превратил Арана в камень, — ответил Лир.
Тишина повисла снова.
— Если бы не Ари, которую я не могу сейчас оставить, то я бы врезал тебе от всей души за то, что ты постоянно причиняешь ей боль, — прошипел Глин. — Она еще от того первого раза не отошла, когда ты повел себя, как полный идиот. А теперь — опять ей плохо и виной этому — ты.
— Иначе ей было не вернуть голос. И Аран сам сделал свой выбор, — сказал Тир. — В конце-концов, он дал ей клятву верности.
Даринель и сестры Арана разревелись снова.
— Я хочу домой, Глин. Пожалуйста, — попросила я его очень тихо. — Не могу тут оставаться.
— Пойдем Ари. Мама и папа будут рады тебя увидеть.
Я кивнула, и никому ничего не сказав, нырнула в озеро, а дальше — Глин переместил нас обоих.
Мы оказались рядом с Серебряным городом, прошли через купол, проплыли по знакомым улицам. Нас снова приветствовали русалы и русалки, но я не реагировали никак.
— Во дворец или к себе домой хочешь? — спросил Глин тихо.
— К себе, — ответила я.
Мы доплыли до моего дома.
— Я хочу побыть одна, Глин, спасибо тебе, — сказала я очень тихо.
Русал кивнул. Я открыла калитку, проплыла вдоль сада над дорожкой, открыла дверь дома, пожелала стать человеком, и представила на себе легкие бежевые бриджи и белую рубашку. Пока поднималась на лестницу, заплела косу, села на кровать, наслаждаясь солнечными лучами, а потом снова разревелась, уткнувшись в подушку.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулась, то солнце начало всходить над горизонтом. И когда я умудрилась уснуть?
Я села на кровати и удивленно вытаращила глаза. Вокруг меня, кто где сидели Глин, Алона, Агрий, Ларк, Гинс, Грем, Ария, Приатий, Глинда, Аривий и мой лимфил в виде большого рыжего кота свернулся клубком в ногах. Я и опомниться не успела, как русалы и русалки кинулись меня обнимать. Откуда не возьмись, появился завтрак из омлета с грибами и шоколадного мороженого, который меня уговорили съесть, в вазу поставили свежие розы, срезанные у меня в саду, и от этой заботы и внимания, я снова разревелась, уткнувшись в плечо дяде. Когда слезы закончились (и откуда их тут столько было?), я поняла, что в комнате остались только Агрий, Алона и Глин, а остальные исчезли.
