Я поставила поднос обратно.
— Лорд Арасамин, — позвала я его.
Он вздрогнул и оглянулся.
— Можно просто Арасамин, Ариадна.
Я улыбнулась.
— Я хочу вас давно кое о чем спросить.
— Слушаю тебя, — ответил он.
Я замерла на мгновение.
— Не подумайте ничего плохого. Я не хочу показаться бестактной, но мне нужно кое-что у вас узнать.
— А Лир не сказал тебе этого? — спросил его дядя удивленно.
— Нет. Он связан обещанием.
Лицо Арасамина стало непроницаемым.
— Про мою дайари.
— Да, — ответила я твердо.
— Зачем тебе это знать, Ариадна? — спросил он спокойно.
— Сложно объяснить, интуиция подсказывает, что я должна услышать эту историю. Не из любопытства. Поверьте. И не из корысти. И не по какой-либо другой причине.
Ари, ты где?
Разговариваю с твоим дядей на веранде. Не приходи. Мне нужно кое-что узнать.
Хорошо.
Какой сговорчивый.
— Почему вы не хотите, чтобы кто-то знал эту историю? — спросила я дядю Лира, садясь на скамейку возле стола.
— Это мой стыд и позор, Ариадна. Скажи мне, что ты знаешь об этой истории, и я тебя дополню, — сказал он просто.
— Вы вынуждены были жениться на другой женщине. Этого требовал от вас закон. Ваша дайари ушла, посчитав, что вы ее предали.
— Суть верна, Ариадна. У каждого человека внутри существует определенная грань. Грань чувств. Грань боли. Грань слез. Грань ненависти. Грань прощения. Только у любви, пожалуй, нет никакой грани, если она амор-алите. Иногда, только, поэтому многие люди готовы долго терпеть то, что терпеть нельзя. А еще при этом долго молчать и делать выводы. А потом взять и просто уйти. Без слов и обвинений, без объяснений и прощаний. Моя дайари так и сделала. И не вернется.
— Почему? Лир говорил, что она бессмертная. Почему вы не верите и не ищете ее? — спросила я его.
— Я струсил. Я женился на другой. Я не смог противостоять Совету магов, как это сделал Лир. Я не смог бороться за нее и за свое счастье. Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете, — сказал очень тихо Арасамин.
— Так найдите ее и скажите ей об этом.
— Я и сейчас не достоин ее любви и ее света, Ариадна. За малодушие и слабость нужно платить. У всего есть цена, поверь мне.
— Есть, — согласилась я. — И любовь стоит столько, сколько вы готовы за нее отдать.
— Тогда я не готов был отдать за нее ничего, — сказал устало дядя Лира.
— Но сейчас готовы на все, и нельзя сдаваться. Неужели она вас не любит? Это же невозможно, — сказала я уверенно.
Лорд Арасамин улыбнулся. Грустно так. Обреченно.
— Вы можете сказать мне, кто она?
— А сама не догадалась? Ты же смышленая очень.
Хммм…
— Как много ты знаешь бессмертных девушках, которые способны полюбить темного мага?
— Но вы то не темный, — заметила я.
— Но когда — то был им, — улыбнулся он. — Моя дайари меня изменила. Ее магия оказалась сильнее моей в несколько раз, и я стал светлым. Правда, сначала она умудрилась ее потерять, и я отдал ей половину своих сил, но ее сущность пересилила тьму, сделав ее силы светлыми.
— Ваша история мне почему-то очень знакома, — сказала я тихо, пытаясь понять, что такого сказал мне лорд Арасамин, что внутри меня все вибрирует будто.
— Не догадалась? — спросил он тихо, готовый назвать мне имя.
— Быть такого не может, — сказала я, пораженная тем, что подумала.
— Чего не может? — спросил дядя Лира.
— Аранатариэль. Ваша дайари. И как я раньше не поняла этого, все ведь так очевидно, — сказала я растерянно.
— Да, Ариадна. Моей дайари была и есть — Аранатариэль. Твоя догадка верна.
Лорд Арасамин устало посмотрел на меня.
— Вот откуда Лир и Аран слышали песни звезды, а я — то все гадала, где они с ней познакомились и почему так мало мне об этом говорят.
— Ты осуждаешь меня за это все? — спросил он спокойно.
— Нет. Что вы, нет, — ответила я мягко.
— Жалеть меня тоже не стоит, Ариадна. Я сам во всем виноват.
— Вы ведь знаете о пророчестве, правда? — спросила я его спокойно.
— Да, знаю.
— Если я верну ее к жизни, у вас появиться шанс все изменить, не упустите его, иначе ваша жизнь так и останется без света, — сказала я тихо.
Лорд Арасамин посмотрел задумчиво на меня.
— Ты думаешь, у меня есть шанс на ее прощение, когда она окаменела от горя, узнав, что я променял ее на другую и собираюсь жениться? — спросил меня с надеждой дядя Лира.
