Таким образом, к лету 1235 г. оба союзника, галицкий и киевский князья, утратили свои столы. Плененный половцами Владимир Рюрикович был увезен в степь, где кочевники ожидали за него выкуп. Изяслав Мстиславич «Смоленский», сын Мстислава Романовича Старого, сел в Киеве[95]. А в Галич после ухода Даниила, горожане пригласили Михаила Черниговского[96], который превратился теперь в самого влиятельного государя Юга Руси, возродившего под своей рукой старый галицко-черниговский союз.
Очевидно, галичане были более заинтересованы в союзе с восточными соседями, чем с северными. Причин этому, вероятно, было несколько. Во-первых — военные поражения Даниила, оказавшегося неспособным силой удержать свою власть. Во-вторых — явный приоритет коммерческих связей Галича по линии восток-запад, нежели север-юг. Горизонтальные (широтные) торговые пути, на которых развился и усилился этот город, оставались наиболее предпочтительными в период всего средневековья. Союзнические отношения с властителями на пути Чернигов — Киев — Галич — Венгрия (или Малая Польша) представлялись в это время более выгодными, чем альянс с северной Волынью, которая могла добавить к этому маршруту лишь бедную Мазовию и Литву. Вступать под власть Волынского князя Галич соглашался только под давлением военной силы, а также при условии обеспечения торговых путей на запад и восток (союз с Киевом, мир с Черниговом и Венгрией). Отсутствие одного из этих компонентов приводило к сопротивлению, недовольству и «крамолам» галичан, стремившихся к наиболее благоприятным коммерческим условиям.
После разгрома своих основных войск и утраты главного союзника (Владимира Рюриковича) Даниил оказался перед выбором: либо отказываться от покорения своей «отчины», либо активизировать поиски сторонней помощи. В поисках последней он направился в Венгрию, а своего брата, после того как выяснилось, что никаких половцев на Волыни нет, попросил съездить в Польшу. Предполагалось, что переговоры с венгерским королем должны как минимум предотвратить содействие противникам Романовичей с этой стороны, а как максимум — обеспечить военную поддержку. В этом году (21 сентября 1235) в Венгрии умер король Андрей II, и в октябре на престол должен был вступить давний противник Даниила Бела IV[97]. Волынский князь приложил много усилий для того, чтобы склонить нового короля на свою сторону. Он даже участвовал в коронационной процессии Белы 14 октября 1235 г. в Секешфехерваре, в роли и на месте вассала — вел под уздцы королевского коня[98]. Но и выражение предельной покорности не помогло Даниилу составить с венграми альянс против Чернигова. Новый король, который, по сообщению В. Н. Татищева, еще в 1233 г. отрекся от претензий на Галич[99], только подтвердил мирные отношения с Даниилом, но ввязываться в войну с Михаилом Всеволодовичем, союзным ему Изяславом и половцами отказался.
Зыбкий нейтралитет не устраивал Волынского князя и подвигнул его на поиски средств по предупреждению возможного венгерского вмешательства в русские дела. Еще находясь в Венгрии, Даниил сумел завязать дружеские контакты с австрийским герцогом Фридрихом II Бабенбергом, враждовавшим как с Западной империей, так и с Венгрией[100]. С дипломатической точки зрения это был очевидный успех. Позднее именно этот альянс позволил князю сохранять уверенную позицию на переговорах с Белой IV и даже оказывать на него давление. Примечательно, что есть указания на то, что в 1235 г. и Михаил Черниговский вел активную дипломатическую деятельность в поисках новых союзников. Так, В. Т. Пашуто указывает на переписку императора Фридриха II, который отмечал, что посольство к нему от «князя Руси» (ducem Rossiae) было перехвачено и ограблено австрийским герцогом, союзником Даниила Волынского[101]. Современные исследователи считают, что это посольство было направлено к императору от черниговского князя[102], который, в условиях нейтралитета Венгрии, был вынужден искать содействия вдалеке от своих границ.
Обеспечив дипломатическое прикрытие с Запада, но не обретя новых воинских контингентов, Даниил вернулся на Волынь, где его ожидал брат, миссия которого в Польшу имела совершенно противоположный результат. Василько привел с собой отряд каких-то «ляхов», но кого они представляли, остается неясным. Считавшийся основным союзником Романовичей в Польше Конрад Мазовецкий помощи им не оказал
