— Если этот Амулет — такая хорошая штука, почему бы тебе самому им не воспользоваться? — спросил Хокмун.
— Я не должен к нему прикасаться. Иначе со мной случится то же, что и с беднягой Стальниковым. — Рыцарь шагнул вперед. — Возьми. Ведь ты пришел сюда за ним.
— Ошибаешься. Я пришел спасти Исольду.
— Но она оказалась здесь не случайно.
— Так, значит, меня заманили?
— Нет, это было предопределено. А сейчас ты противоречишь сам себе. Говоришь, что пришел спасти Исольду, — и не делаешь этого. Отвергаешь Амулет, без которого ты почти бессилен. Скоро сюда ворвутся два десятка свирепых воинов, и смерть девушки будет куда страшней, чем наша…
От двери отлетали щепки. Оладан и д'Аверк попятились, выставив перед собой мечи. Д'Аверк сказал:
— Еще минута — и они будут здесь. Прощай, Оладан… и вы, герцог, прощайте. С вами было не так скучно, как…
Хокмун в нерешительности смотрел на Амулет.
— Я не знаю…
— Поверь мне, — сказал Рыцарь. — Однажды я спас тебе жизнь. Неужели только затем, чтобы отнять ее?
— Не отнять, а подчинить злой воле, — возразил Хокмун. — Откуда я знаю, что ты действительно посланец Рунного Посоха? С какой стати я должен верить тебе?
— Дверь вот-вот рухнет! — с отчаянием закричал Оладан. — Герцог Дориан, идите к нам! Пусть Рыцарь и девушка спасаются, если смогут!
— Держи! — Рыцарь снова протянул Амулет. — Не теряй времени — надо спасти девушку.
Еще мгновение Хокмун колебался, но затем все-таки взял Амулет. Держать его на ладони было очень удобно, словно именно для этого он и был предназначен. Казалось, он светит все ярче, заливая алым сиянием огромный зал с кривыми стенами и причудливым потолком. У герцога возникло ощущение, будто в его тело вливается удивительная сила, и он почувствовал необыкновенную легкость. Движения стали точными, мозг освободился от тяжести тревог и сомнений. Улыбнувшись, герцог Кельнский надел на шею окровавленный ремешок, а затем поцеловал Исольду, испытав при этом небывалое блаженство. Выхватив меч, он повернулся к гранбретанцам, доламывавшим огромную дверь.
Наконец дверь сорвалась с петель и рухнула. В проеме столпились воины в тигриных масках, сверкающих эмалью и драгоценными камнями. Воины сопели, угрюмо рассматривая своих недругов.
Их предводитель вышел вперед.
— Эге, да их тут по пальцам можно пересчитать! Стоило силы тратить. Ладно, ребята, — они заплатят нам за работу!
— Ну и сила у меня, клянусь Рунным Посохом! — прошептал Хокмун и прыгнул вперед.
Огромный боевой меч со свистом рассек воздух и обрушился на незащищенную шею предводителя Тигров. Затем лезвие скользнуло влево, и второй воин покатился по полу. Удар вправо — и разящая сталь разрубает доспехи на третьем гранбретанце…
И вот уже повсюду — кровь и исковерканный металл. По маскам и доспехам воинов скользили багровые отблески Амулета… Хокмун вел своих спутников вперед, и гранбретанцы растерялись от неожиданности.
Лучи Амулета слепили Тигров, и те отступали, прикрывая глаза ладонями и выставив перед собой оружие, ошеломленные необыкновенной быстротой Хокмуна, яростным напором Оладана и д'Аверка и неторопливой, но грозной поступью Рыцаря, который раз за разом описывал смертоносный круг огромным двуручным мечом. Казалось, он не ведает усталости.
На Хокмуна набросились шесть человек с топорами. Грязно ругаясь, они пытались навалиться на него со всех сторон, не дать ему размахнуться. Но герцог Кельнский одного отшвырнул ногой, другого — локтем, а третьему пронзил маску вместе с черепом — кровь и мозги брызнули из раны, когда он выдернул меч.
От таких ударов меч очень скоро затупился и уже не пронзал доспехов; им можно было только рубить, как топором. Улучив момент, Хокмун вырвал оружие у одного из нападающих. Теперь своим мечом он рубил, а чужим — колол.
— Эге! — воскликнул он. — А этот Амулет — стоящая вещь!
Амулет болтался у него на шее, и алые лучи превращали потное, искаженное свирепой радостью лицо герцога в демоническую маску.
Уцелевшие Тигры бросились бежать, но Рыцарь и д'Аверк преградили им дорогу.
Убивая гранбретанцев, Хокмун мельком глянул на Исольду. Она стояла, закрыв лицо ладонями, не желая смотреть на резню, в которой участвовали ее жених и его товарищи.
