— Вас опоили, — объяснил Хокмун. — А потом сделали пиратами, и вы совершали гнусные преступления. Ты что-нибудь слыхал о культе Безумного Бога?
— Кое-что слыхал. Это где-то в Укрании. Вроде как они начали путешествовать. Говорят, даже в море выходят.
— А ты знаешь, что на этом судне — парус Безумного Бога? И несколько часов назад ты бесился и хохотал? Да ты погляди на себя… — Хокмун наклонился и перерезал веревки. — Посмотри, что у тебя на шее.
Кориантум из Керчи медленно поднялся, с изумлением разглядывая свое обнаженное тело, ощупал шею и коснулся обруча.
— Я… ничего не понимаю. Это шутка?
— Злая шутка, но мы тут ни при чем, — ответил Оладан. — Вас одурманили, а потом послали в море убивать и грабить мирных моряков. Наверное, на вашем судне только капитан оставался в здравом рассудке. А скорее всего, его здесь и не было. Куда вы должны были привести корабль, Кориантум? Вспомни еще хоть что-нибудь.
— Не помню.
— Я думаю, капитан рассчитывал попасть на корабль позднее и привести его в нужный порт, — заметил д'Аверк. — Должно быть, существуют и другие суда с экипажами из таких дураков, как наш приятель, и эти суда встречаются друг с другом.
— На борту наверняка есть большой запас зелья, которым опоили матросов, — сказал Оладан. — Команда, видимо, пила его регулярно. Да и Кориантум непременно «опохмелился» бы, не свяжи мы его.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хокмун моряка.
— Ослаб… как будто из меня все жилы вытянули.
— Понятно, — кивнул Оладан. — Видать, дурман не только сводит с ума, но и убивает в конце концов. Как это ужасно! Нанять ни в чем не повинных людей, опоить их зельем, превратить в безумцев и убийц, а потом, когда они перемрут, забрать добычу! В жизни не слыхал ничего подобного. Я думал, Безумному Богу служат фанатики, но оказывается, среди них есть трезвый, холодный ум.
— Во всяком случае, на море, — сказал Хокмун. — Хотелось бы мне повстречаться с тем, кто все это придумал. Возможно, только он знает, какая связь между этим кораблем и Исольдой.
— Прежде, чем мы отправимся его искать, не мешало бы убрать парус, — посоветовал д'Аверк. — Течение все равно затянет нас в бухту, но прием будет не слишком радушен, если местные жители увидят нашу эмблему. И еще: надо придумать, что делать с этими сокровищами. Ведь мы теперь богачи.
— Д'Аверк, вы — мой пленник, не забывайте. Но вы правы: эти сокровища наши, поскольку их владельцы мертвы. Кое-что мы возьмем себе, а остальное отдадим какому-нибудь честному человеку, чтобы распределил между родственниками и близкими этих безумных моряков.
— А что потом? — спросил Оладан.
— Снова выйдем в море и будем ждать встречи с хозяином корабля.
— А вы уверены, что эта встреча состоится? Вдруг он узнает, что мы побывали в Симферополе? — спросил Оладан.
Хокмун хмуро улыбнулся.
— Тогда он тем более захочет с нами увидеться.
Глава 8
СЛУГА БЕЗУМНОГО БОГА
Они продали добычу в Симферополе и на часть вырученных денег купили провизию, снаряжение и коней, а остаток передали на хранение купцу, которого все рекомендовали как самого честного человека в Крыму. Вскоре в бухту приплелась потрепанная «Улыбающаяся девушка», и Хокмун поспешил заплатить капитану Маусо за молчание о встрече с кораблем под черным парусом. Забрав все свое имущество, в том числе седельную сумку с подарком Ринала, герцог Кельнский поднялся на борт своего корабля в сопровождении Оладана и Хьюлама д'Аверка. С вечерним отливом они вышли в море. Кориантум остался у купца — набираться сил.
Больше недели блуждал по морю черный корабль, то резво скользя над волнами, то попадая в мертвый штиль. По расчетам Хокмуна, они находились поблизости от пролива, соединяющего Азовское и Черное моря, у берега Керчи, где нанялся на судно Кориантум.
Д'Аверк блаженствовал в гамаке, подвешенном над палубой, время от времени кашляя и жалуясь на скуку. Оладан проводил время в «вороньем гнезде», обводя взглядом горизонт, а Хокмун расхаживал по палубе, погруженный в раздумья. Он уже сомневался, что его решение разумно. «Я напрасно теряю время, — с горечью думал герцог Кельнский. — Все равно ничего не узнаю об Исольде. Да и вряд ли это ее кольцо. Наверное, в Камарге таких колец было несколько…»
