С сильно бьющимся сердцем, с полуоткрытым в улыбке влажным ртом Исольда взбежала по винтовой лестнице башни и очутилась в темной комнате, где ее ожидал барон.
Он низко поклонился, потом привлек ее к себе и начал ласкать ее тело через тонкую шелковую рубашку. Его поцелуй на этот раз был более настойчивым, почти грубым, и она, тяжело дыша, вернула его, крепко обнимая широкую обтянутую замшей спину барона. Его рука опускалась все ниже, лаская талию девушки, ее бедра, И соль да прижалась к барону, но неожиданно почувствовала, как в ней возникает какой-то непонятный страх, и попыталась отстраниться.
Он не отпускал ее. Лунный свет, проходя сквозь узкое окно башни, падал на его лицо и выдавал охватившее барона возбуждение.
— Исольда, ты должна быть моей. Сегодня вечером мы покинем замок и уже завтра будем за границами Камарга. Там твой отец не осмелится преследовать нас.
— Мой отец способен на все, — спокойно ответила она, — да и я сама не желаю доставлять ему беспокойство.
— Что это значит?
— Только одно — что не выйду замуж без его согласия.
— Он согласится…
— Думаю, что нет.
— Тогда…
Исольда вновь попыталась вырваться, но барон крепко держал ее. Сейчас она была по-настоящему испугана. Она не понимала, как пылкая страсть, так волновавшая сердце, могла столь быстро превратиться в страх.
— Я должна идти. Отпусти.
— Нет, Исольда! Я не привык, чтобы мне отказывали. Сначала твой упрямый отец, теперь — ты! Я скорее убью тебя, чем позволю уйти, не добившись обещания уехать со мной.
Он притянул ее к себе и попытался поцеловать. Она застонала.
Вдруг в комнате появилась темная закутанная в плащ фигура. Стальной клинок блеснул в лунном свете, и барон, не выпуская девушку из объятий, обернулся.
— Отпусти ее, — сказал неизвестный. — Иначе я нарушу законы гостеприимства и убью тебя.
— Богенталь! — зарыдала Исольда. — Беги за отцом. Тебе не справиться с ним!
Барон Мелиадус засмеялся и швырнул Исольду в угол.
— Драться? С тобой? Ты смеешься, философ? Отойди. Я уйду, но только с ней.
— Ты уйдешь один, — ответил Богенталь, — и поскорей, сделай одолжение. Уж очень не хочется отягощать свою совесть убийством. А Исольда останется здесь.
— Она уйдет со мной, причем сейчас же — хочет она того или нет! — Плащ Мелиадуса распахнулся, и Исольда увидела короткий меч, висящий у него на поясе. — В сторону, господин Богенталь, или вам не придется сложить сонет о сегодняшней ночи.
Богенталь не сдвинулся с места.
Гранбретанец, взявшись за рукоять меча, почти неуловимым движением обнажил его.
— Это твой последний шанс, философ.
Богенталь молчал. Не мигая, он смотрел на барона, и лишь его рука, сжимающая кинжал, слегка дрожала.
Исольда пронзительно закричала, ее крик эхом прокатился по замку.
Барон, рыча от злости, повернулся к ней и поднял меч.
Богенталь прыгнул вперед и неловко ударил его кинжалом, но кожаные доспехи защитили барона. Презрительно смеясь, Мелиадус обернулся. Он дважды ударил мечом: в голову и в грудь Богенталя, и поэт-философ упал, заливая кровью каменный пол. В отчаянии Исольда снова закричала. Барон наклонился, схватил ее, выворачивая руку так, что девушка застонала, и перекинул через плечо. Потом он вышел из комнаты и начал спускаться.
Для того чтобы попасть в свою комнату, ему надо было пройти через парадный зал, и вот когда он вошел туда, с другой стороны зала до него донесся шум. В отблесках угасающего огня, в дверях, барон увидел графа, одетого в просторный домашний халат, с огромным мечом в руках.
— Отец! — закричала Исольда, и гранбретанец, швырнув ее на пол, выставил вперед меч.
— Значит, Богенталь был прав, — прорычал граф. — Ты оскорбил мое гостеприимство, барон.
— Я хочу вашу дочь, граф. Она любит меня.
— Тебе так кажется. — Граф взглянул на рыдающую Исольду. — Защищайся, барон.
Мелиадус нахмурился.
— Мой меч — шило в сравнении с вашим. И кроме того, у меня нет желания драться с человеком ваших лет. Вероятно, мы сможем договориться…
— Отец! Он убил Богенталя!
Услышав это, граф задрожал от гнева. Он подбежал к стене, где висела целая коллекция всевозможного оружия, сорвал с крюка самый большой меч и швырнул его под ноги барону. Меч, упав, загрохотал по каменному полу. Мелиадус нагнулся и схватил брошенное ему оружие. Теперь у него было преимущество — он был в кожаных доспехах.
