— Вот ваши мечи и кони, а это новые маски, — сказал он. — Ступайте за мной. Поторопитесь — с минуты на минуту вернется барон.
В темноте они пробрались к своим коням, надели шлемы, пристегнули к поясу мечи и вскочили в седла.
Внезапно послышался конский топот — по дороге на холм поднимались несколько десятков всадников. Затем раздались возгласы изумления и яростный рев — Мелиадус и его свита узнали о бегстве пленников.
— Поехали! — прошипел д'Аверк. — В Камарг!
Кони бешеным галопом понесли их туда, где кипел бой.
— Дорогу! — кричал д'Аверк. — Дорогу резервному отряду!
Солдаты разбегались по сторонам, осыпая проклятиями четырех всадников, во весь опор несущихся по лагерю.
— Дорогу! Пропустите герольдов командующего! — Повернув голову к Хокмуну, он пояснил: — Неинтересно повторять одно и то же.
Пришпорив коня, снова заорал во весь голос:
— В лагере чума! Пропустите лекарей!
Позади стучали копыта и вопили всадники. Впереди шел бой, но уже не такой яростный, как прежде.
— Дорогу! — ревел д'Аверк. — Дорогу барону Мелиадусу!
Кони перепрыгивали через головы людей, огибали боевые машины, неслись под огнем к башням Камарга. Вскоре беглецы достигли поля боя и поскакали вперед по трупам, оставив позади главные силы гранбретанцев.
— Поднимите маски! — крикнул д'Аверк. — Если камаргцы не узнают Хокмуна или Исольду, они изжарят нас заживо…
В этот миг из темноты ударило огненное копье. Его луч едва не задел д'Аверка. Следующий луч попал в отряд Мелиадуса. Хокмун судорожно дергал ремешки шлема. Стащив, наконец, шлем с головы, он швырнул его на дорогу.
— Стойте! — кричал им вслед Мелиадус. — Вас убьют свои же! Стойте, глупцы!
Впереди засверкали вспышки: навстречу всадникам, разгоняя мрак, потянулось множество огненных лучей. Д'Аверк опустил голову к лошадиной шее, Исольда и Оладан тоже пригнулись, но Хокмун выхватил меч и, размахивая им, закричал:
— Воины Камарга! Это я, Хокмун! Я вернулся!
В них по-прежнему стреляли, но башни были уже близко.
Д'Аверк выпрямился в седле.
— Люди Камарга! С нами Хокмун, он… — По нему хлестнуло пламенем, и француз, вскрикнув, покачнулся и упал бы, не подхвати его Хокмун. Доспехи д'Аверка были раскалены докрасна, а кое-где даже расплавились, но француз был еще жив. С губ, мгновенно покрывшихся волдырями, сорвался тихий смех.
— Как все-таки с моей стороны было весьма неосторожно, герцог, связать с вами судьбу…
Оладан и Исольда остановились и обернулись; напуганные кони гарцевали под ними. Барон Мелиадус и его свита быстро приближались.
— Оладан, возьми поводья, — велел Хокмун другу. — Я буду его поддерживать. Надо поближе подобраться к башне.
Снова к ним метнулось пламя, на этот раз со стороны гранбретанцев.
— Хокмун, остановись!
Хокмун пришпорил коня и поехал дальше, поддерживая д'Аверка. Кругом бушевала огненная смерть.
Когда из самой высокой башни ударил широкий луч, он закричал;
— Воины Камарга! Это я, Хокмун! Со мной Исольда, дочь графа Брасса!
Луч угас. Воины Мелиадуса были уже совсем близко. Исольда покачнулась в седле — от усталости она едва не теряла сознания. Хокмун повернул коня навстречу Мелиадусу и его Волкам.
Но тут со стороны башен показалось несколько десятков гвардейцев-латников на белых рогатых конях. Спустившись с холма, они окружили беглецов.
Один из них всмотрелся в лицо Хокмуна, и его глаза радостно заблестели.
— Это же милорд Хокмун! И с ним леди Исольда! Ну, теперь удача нам улыбнется!
Воины Мелиадуса остановились. Немного помедлив, они повернули коней и исчезли во тьме.
В замок графа Брасса беглецы приехали утром, когда на озера с топкими берегами упали первые солнечные лучи. Дикие буйволы поднимали головы и провожали их долгим взглядом. Дул сильный ветер, и по камышу, как по водной глади, бежали волны. В садах, на склоне холма, что высился над городом, зрел виноград, а на вершине стоял замок графа Брасса — прочная старая крепость, похоже, ничуть не пострадавшая от войн, бушевавших на границах провинции. Они поднялись по белому серпантину во двор замка, где их встретили обрадованные слуги. Им помогли спешиться и пригласили в зал, обильно украшенный трофеями графа. В зале царили необычный холод и тишина. У камина в одиночестве стоял мудрый сэр Богенталь, поэт и философ.
