Глава девятая.
«Созерцебен есть враждебен…»
41
Подпереть дверь баньки, когда в ней окажутся все четверо.
Увлекательная задача. В узкое окошечко не выскочишь, кирпичную печь не разберешь, бревенчатые стены не раскатаешь. Но как собрать в баньке всех одновременно? Тем более, что Ботаник париться не собирался, а стрелять он умел, мы видели.
Прячась в тени, перебежали к «тойёте».
Из круга яркого света разглядеть нас не могли.
Битое стекло. Мятая хвоя. Под передним колесом спортивная сумка.
Врач незамедлительно залез рукой в оттопыренный наружный карман. При слабых отсветах мы увидели имя: «Канат Халымов». С черно-белой фотографии какого-то временного (явно фальшивого) удостоверения пучился на нас слабоумный. «Во время кражи, – злобно просипел Врач, – необыкновенное спокойствие уживается во мне со страхом. Мое тело трусит. Стоя перед витриной ювелирной лавки, я никогда не верю, что могу что-то украсть. Зато переступив порог лавки знаю, что выйду из нее только с дорогим кольцом или в стальных наручниках». Может, Рубик действительно любил только золото, как лопотал слабоумный, но спортивная сумка была набита валютой. До самого верха. Евро, доллары, фунты. Три раза суеверно сплюнув через левое плечо, Врач ловко забросил сумку в чердачное окно ближайшего домика.
– Частная лаборатория криминалистики…
– Разве эти деньги не надо вернуть?
– Ты знаешь хозяев? – синяки вокруг глаз придавали голове Врача странное сходство с черепом. Он толкнул меня: – Сваливаем!
– Куда?
– На соседнюю базу.
– Ты знаешь дорогу?
– Я здесь все тропинки знаю.
– Тогда иди, – согласился я. – Вызовешь Роальда.
– «Созерцебен есть враждебен». Не валяй дурака, Кручинин.
– Я не могу уйти.
– Из-за Ботаника? – удивился Врач. – Кстати, это старик отвесил тебе полешком!
– Зато отстрелил палец бандиту.
– По приказу другого бандита.
42
Румыну нравилось нырять.
Мускулистый, смуглый, всплывал у другого берега.
Размашисто плыл назад, рывком взлетал на деревянные мостки, посылал Ботанику воздушный поцелуй. Они прекрасно понимали друг друга. Из долетавших до нас фраз можно было понять, что когда-то им не повезло: не успели убрать мадьярского церковника. Так сложилось. Не знаю, кого они имели в виду, может, какого-нибудь румынского правозащитника. А этот Нику вроде и впрямь занимался звездной астрономией. Правда, «у нас каждый четвертый был осведомителем». Афоризм Ботаника обрел смысл. Еще они вспоминали генералов Постелнику, Миля, Стэнкулеску, Мэгуряну. Видимо, не простая была компания. «Во ржи, что так была густа…» Румынию ведь раскачивали дольше, чем Германию или Польшу. Что поделаешь, мамалыга не взрывается.
43
Николае Чаушеску: Я буду отвечать только перед Великим Национальным собранием. Я ни о чем больше не буду говорить с вами.
Обвинитель: Мы уполномочены народом. Вы должны подписать заявление. (Голос невидимого человека за кадром: «Где?». На полях газеты красная галочка).
Николае Чаушеску: Я не собираюсь ничего подписывать…
Обвинитель (в камеру): Обратите внимание – обвиняемый отказывается подписать заявление. (Голос человека за кадром: «Где?…».) – Обвиняемый отказывается признать народную власть.
Николае Чаушеску: Ваша власть не является народной.
Обвинитель: А что вы знаете о нас? Где вы черпаете объективную информацию? (Голос человека за кадром: «Где?».)
Николае Чаушеску: Я не признаю вашу власть. Этого достаточно. Вы не можете менять устройство государства. Это невозможно, у вас нет на это прав. Запомните: все узурпаторы рано или поздно были строго наказаны.
