Румбы фантастики. 1988 год. Том II - страница 43

Улицы были полны народа. Существа, очень, напоминавшие людей, почти неотличимо на них похожие, толпами собирались на площадях. Все смотрели вверх, очевидно, предупрежденные о прибытии кораблей. И вот они появились. Тяжело и в то же время грациозно десятки их опускались на город.

— А почему нет звука? — спросил председатель.

— Несовпадение параметров аппаратуры. Я же говорил, что у вас примитивная техника.

— Это еще неизвестно, у кого она примитивнее, — опять обиделся председатель.

А на экране происходило странное и страшное. Из опустившихся космических кораблей хлынули колонны… «зайцев». Да, тех самых «зайцев», которых приютил дядя Саша. Только эти были, кажется, побольше ростом. И они были вооружены.

Через пятнадцать минут большая часть жителей города была уничтожена. Оружие «зайцев» разило без промаха. Тот, в кого попадал луч, исчезал в яркой вспышке, и на этом месте еще несколько секунд расплывалось блеклое облачко то ли пара, то ли дыма…

Оставшихся в живых загнали в несколько шаров-звездолетов, которые тут же взлетели и исчезли в небе. Город был захвачен. Можно было предположить, что по всей планете сейчас происходит то же самое.

— Выключи, — сдавленным голосом сказал председатель и выругался. Жена его тихо плакала в углу. Даже у невозмутимого Петровича на скулах играли желваки. Егор с трудом разжал стиснутые челюсти и шагнул к телевизору.

— Там мы не успели, — сказал пришелец. — Вас должна была ожидать такая же судьба. Только благодаря нашему заслону, они не прорвались. Этот космический корабль попал сюда случайно и был сбит. Идет большая война. Вы не участвуете в ней впрямую, но не можете не понимать, на чьей стороне вы находитесь. Поэтому отдайте нам их.

Все молчали.

— Нет, — сказал наконец председатель.

— Но почему? — пришелец попытался встать, застонал и снова опустился на пол. — Почему?

Председатель сел на кровати, несколько раз согнул и разогнул бывшую до этого неподвижной ногу.

— Что вы с ними сделаете? — спросил он.

— Уничтожим, разумеется, — в голосе пришельца не было сомнения.

— Вот поэтому — нет, — сказал председатель.

— Вы сумасшедшие! К ним нельзя проявлять ни малейшей жалости! Да они и секунды бы не колебались!

— Они — да. Мы это видели. Но те, что у нас, — дети. Они за отцов не отвечают.

— Какая разница: взрослые, дети? Это заложено у них в генах! Они существуют для того, чтобы убивать, как вы этого не понимаете?

— Нет, — сказал председатель. — Мы можем долго разговаривать, но все это бесполезно. Вам трудно нас понять. Мы и сами не всегда понимаем себя. Но одно я знаю точно. Если я сейчас отдам вам их, зная, что вы с ними сделаете, то никогда в жизни себе этого не прощу. И поэтому буду защищать их от вас любыми средствами.

— Хорошо, — сказал пришелец. — Вы — это еще не все жители планеты. Зовите своих людей, и мы спросим у них. Я верю, что разум возобладает над эмоциями. Зовите-зовите, вам ничего не угрожает с нашей стороны, должны были бы уже понять. Ведь у нас даже оружия против вас нет, кроме этих маломощных парализаторов.

— Ну хорошо, — решился председатель. — Егор, дай мне его пистолет и сходите с Петровичем, народ соберите. Только пусть у дома Ивановича кто-нибудь останется. На всякий случай.

В окно постучали. Когда стук раздался снова, уже сильнее, его наконец услышали и умолкли.

— Совсем об охране забыли, — сказал председатель. — Егор, посмотри, кто это.

Егор взял двустволку и вышел. Под окном стоял лохматый — второй из искателей икон. Егор поднял ружье.

— Что надо?

— Я парламентер, — угрюмо сказал лохматый.

— Чего? — удивился Егор.

— Парламентер я. Для переговоров пришел.

— Для каких переговоров?

— Да эти меня послали. Веди к вашему главному.

Егор немного поколебался, не дать ли этому парламентеру сразу в ухо, но потом махнул стволом:

— Пошли.

В комнате курили. «Парламентер» как-то сразу определил, что главный тут председатель, и сказал, обращаясь только к нему:

— Велели передать, что если вы ихнего отдадите, то они вашего отпустят.

— Какого нашего? — не понял председатель.

— Ну этого, с мотоциклом, здорового.

Егор увидел, что под глазом у лохматого расплывается большой синяк. «Молодец, Петр Серафимович!» — подумал он.