— Роман? Ничего подобного мне не приходило в голову.
— А мне кажется, подсознательно вы готовились к этому. Во всяком случае, когда возникала необходимость, вы с удивительной легкостью домысливали события, мотивировали поступки людей и их отношение к происходящему. Местами ваша диссертация, честное слово, читается как захватывающая повесть. Правда, на мой взгляд, она слишком растянута, но для послеобеденного чтения в гамаке вполне годится. Итак, мой вам совет: отрегулируйте карбюратор, настройте его на другой режим работы. Пусть то, что у вас получится после переделки, будет дальше от реальной жизни, но кое-кому ваш новый труд доставит удовольствие. И найдутся люди, которые захотят вас понять. В научном мире таких людей вы не отыщете. Честно говоря, от них трудно требовать другого.
— Роман? Черт побери!
Мунро Сент-Клер улыбнулся, но в глазах его по-прежнему сквозила сдержанность.
Солнце опустилось за горизонт. Длинные тени легли на лужайку. Стоя у окна, Сент-Клер смотрел на университетский двор. Царившая в Парк-Форесте умиротворенность казалась неуместной в этом бурлящем мире.
Он собирался покинуть Парк-Форест. Его работа была кончена. Конечно, вся эта история могла бы завершиться успешнее, но на сегодняшний день и такой результат он считал вполне удовлетворительным. По крайней мере, в пределах теперешних своих возможностей.
Мунро Сент-Клер посмотрел на часы. С тех пор как пораженный Ченселор покинул его кабинет, прошло около часа. Старый дипломат подошел к столу, сел, снял телефонную трубку. Набрал код зоны — 202, потом еще семь цифр. Послышались два щелчка, затем напоминающий жалобный вой гудок. Любой непосвященный принял бы эти звуки за неисправность на линии. Однако Сент-Клер набрал следующие пять цифр. Снова послышался щелчок — связь сработала.
— «Инвер Брасс». Идет запись, — ответил голос с мягким бостонским акцентом, но ритм речи выдавал европейское происхождение говорящего.
— Говорит Браво. Соедините меня с Генезисом.
— Генезис в Англии, там уже глубокая ночь.
— Это не имеет значения. С ним можно связаться? Там, где он сейчас находится, есть спецсвязь?
— Да, если он еще в посольстве. Но возможно, он в Дорчестере. Тогда никаких гарантий против подслушивания.
— Дайте, пожалуйста, посольство.
На короткое время трубка замолчала: диспетчер подключался к линии посольства. Через три минуты раздался низкий голос, встревоженный и почтительный. Слышимость была такой, будто говоривший находился на соседней улице, а не за четыре тысячи миль от Парк-Фореста.
— Генезис слушает. Я уже собирался уходить. Что случилось?
— Все в порядке.
— Слава Богу!
— Защита провалилась. Я разъяснил членам ученого совета, разумеется конфиденциально, что диссертация — типичная радикальная чушь, что, одобрив ее, они станут посмешищем в университетских кругах. Они оказались весьма чувствительными к такого рода аргументам. Впрочем, чего можно ждать от посредственностей?
— Рад это слышать. — В Лондоне сделали паузу. — А как реагировал сам диссертант?
— Он убежден в своей правоте, а потому находится в смятенных чувствах. Впрочем, сдаваться он не намерен.
— Даже теперь?
— Да, но это уже не опасно. Идея написать роман явно запала ему в душу. Если понадобится, я помогу ему, сведу с нужными людьми. Однако, скорее всего, это не потребуется. У него богатое воображение, и, что еще важнее, он по-настоящему потрясен тем, что узнал, работая над диссертацией.
— Вы убеждены, что это наилучший выход?
— Безусловно. Иначе он бы продолжал исследование и стал искать новые, а вернее, раскапывать забытые факты. Я бы не хотел, чтобы он занялся этим в Кембридже или Беркли. Вероятно, и вы тоже.
— Конечно нет. К тому же если он напишет роман, то вряд ли кто-нибудь заинтересуется им, а тем более захочет его издать. Думаю, мы могли бы позаботиться об этом.
— Я бы советовал ни во что не вмешиваться, — предостерег Сент-Клер. — Если мы разозлим его еще больше, он наверняка попытается довести исследование до конца. Пусть все идет своим чередом. Тогда можно надеяться, что если Ченселор и напишет на основе диссертации роман, то это будет весьма дилетантская вещь, которую в лучшем случае издадут крошечным тиражом. Он выскажет все, что у него наболело, в результате появится заурядное чтиво с обычными намеками в адрес живых или уже умерших деятелей. Вмешательство же вызовет расспросы, а это не в наших интересах.
