Капулий уже давно ждал их во дворе дома.
– И где только вас носило? – завидев наконец вошедших, он принялся яростно браниться. – Я договорился. К вечеру мы должны быть в Остии.
– В Остии? – выкатил глаза Камилл. – И что мы там забыли?
– Отправимся в морское плавание, – хохотнул Юний.
– Ой, нет, нет. – Камилл капризно замахал руками. – Терпеть не могу море, я так страдаю от морской болезни.
– А это видал? – Капулий поднес к его носу свой увесистый кулак.
– Да ла-адно, – сморщился парень. – Я что, отказываюсь, что ли? Когда я отказывался? Скажите только, дело хоть стоящее?
– О! – расхохотался Рысь. – Ты даже себе не представляешь! Настоящее дело! Вот провернем его, так, наверное, сможешь открыть свой лупанарий.
– Вот как? – Камилл обрадовался, но тут же сник. – Вообще-то, подобные дела обычно бывают довольно опасными.
Впрочем, его уже никто не слушал. Тетка Зарпигона вынесла во двор несколько объемистых мешков, которые, вложив один в другой, поначалу закинул себе за плечо Капулий, однако тут же передумал и отдал их Камиллу, грозно приказав:
– Тащи!
Выйдя на виа Фламиния, все трое так и пошли прямо, никуда не сворачивая, и, лишь миновав форумы, вышли к реке, перебрались по свайному мосту на другой берег и вышли на запруженную многочисленными повозками и людьми дорогу, без всяких затей именовавшуюся Портовой.
– Мы что, пешком в Остию потащимся? – когда троица оставила позади Портовые ворота, опасливо осведомился Камилл. – Сдохнем!
– Замолкни, – с ленцой бросил Капулий. – Напротив Черепкового холма нас будет ждать Парамон-лодочник.
– А, – обрадованно протянул Камилл. – Это другое дело.
Пройдя по Портовой дороге с полмили, путники резко свернули влево, к реке, за которой возвышался красно-коричневый Черепковый холм, сложенный из разбитых амфор, в которых когда-то хранилось оливковое масло или вино. Со временем сосуды так пропитывались своим содержимым, что использовать их дальше не представлялось возможным – вот и отвозили за город, выбрасывали в специально отведенное место.
– Эй-гей, лодочник! – завидев на середине реки барку, замахал руками Камилл и тут же обиженно умолк, получив увесистую затрещину от вожака шайки.
– Помолчи, парень, это вовсе не Парамон. – Приложив руку к глазам, Капулий внимательно осмотрел реку и удовлетворенно усмехнулся. – Вон он там, за кустами.
Спустившись вслед за вожаком к реке, чьи коричневые воды тускло отражали солнце, Рысь увидел небольшой узкий челнок, привязанный к кусту жимолости. Сидевший в челноке тощий полуголый мужик с пегой бородкой и подстриженными в кружок волосами лениво удил рыбу. Судя по единственной завалявшейся на дне лодке рыбешке, лодочнику либо не везло, либо своему занятию он предавался не так уж и долго.
– Аве, Парамон, – подойдя ближе, поздоровался Капулий.
Лодочник нехотя обернулся:
– Аве. Осторожнее, лодку не переверните!
– А она у тебя хоть просмолена? – опасливо осведомился Камилл, но так и не дождался ответа.
С силой оттолкнувшись от берега, Парамон выгреб на середину, после чего, бросив весло на дно, вновь предался своему унылому занятию, челнок же его сам по себе неспешно плыл вниз по течению. Временами лодочник все же хватал весло, чтобы не столкнуться со встречными барками, доверху нагруженными товарами со всех концов света: там были испанское вино, галльские бронзовые фибулы, стекло и шерсть, египетский папирус, сирийская золотая посуда, амфоры с оливковым маслом, медь, серебро, железо, ткани. Да чего только не везли – Рим с жадностью проглатывал все и еще просил добавки.
– Вот ненасытная утроба! – провожая взглядом бесконечные барки, покачал головой Рысь. – И все мало!
– Это еще что, – неожиданно засмеялся лодочник. – Бывают дни – вообще не проплыть, особенно ближе к осени, как начнут приходить в Остию египетские зерновозы.
Юний хмыкнул. Уж что-что, а эта тема была ему знакомой. Ведь именно об афере с зерновозами он когда-то узнал от Феликса и предупредил Юлию, тем самым спасая молодую вдову от полного разорения. Да, Юлия приобрела неплохие деньги, и можно только догадываться о том, сколько заработали аферисты. Что же касается вдовы, то, наряду с деньгами, она приобрела и проблемы – кто-то очень сильно захотел вдруг ей отомстить. Вообще, само понятие мести было не очень-то характерно для финансовых аферистов, скорее тут не месть, что-то другое – быть может, они хотят прояснить, откуда именно Юлия узнала про зерновозы, прояснить, чтобы обезопасить себя в будущем от бесконтрольного распространения сведений. Тогда, наверное, следующий удар аферистов испытает на себе Рысь. Что ж, пусть попробуют. Может быть, тогда наконец станет ясно, кто стоит за ростовщиком Каллимахом? Сам по себе этот хитрый старик слишком мелок, чтобы организовывать такие дела, как задержка зерна, ведь поставка продовольствия находилась на особом контроле у императора и сената. Интересно, куда делся Каллимах? Он ведь был как-то связан с Клавдией и, узнав о ее задержании по делу о вакханалиях, вероятно, скрылся, залег на дно. А может, с подачи той же Клавдии, и решил отомстить Юлии Филии! А что? Вполне правдоподобно. Очень даже. Все равно ничего другого пока не придумать.
