— Точно, — обрадовался заведующий, — просил ее проявить снисхождение к пожилой даме, которую скоро выпишут.
— Фомина — моя близкая подруга.
— Ясно, — поскучнел доктор, — придется старушку опять перемещать.
— Нет, нет, — успокоила я врача, — просто я хочу кое в чем разобраться. А где найти эту Варькину?
Сергей Андреевич снова ткнул в селектор:
— Вера! Помогите писательнице Арине Виоловой!
Через пятнадцать минут я выяснила, что Варькина завтра выписывается, и опрометью побежала на четвертый этаж. Слава богу, женщина была на месте.
— Я жаловалась? — изумилась Нина Тимофеевна. — Никогда! Наоборот! Просила оставить нас вместе, но мне сказали, что во второй травме есть какой-то суперлазер, которым будут лечить бедную Танечку. Редникова очень милая и несчастная!
Мы поговорили с Ниной Тимофеевной, я вышла в коридор, постояла пару минут в задумчивости и пошла назад, к Сергею Андреевичу.
Через три дня после вышеописанных событий Борис приехал за матерью. Я сидела у кровати Ленки и увидела, как толстяк, обутый в голубые бахилы, входит в палату.
— Боречка! — обрадовалась Татьяна Петровна.
— Собирайся, мама, — торопливо сказал он, — такси ждет!
— Мы едем домой, — захлопала в ладоши старушка, — там Катенька! Я по ней соскучилась!
— Угу, — кивнул Борис и стал складывать в сумку мелочи из тумбочки.
— Ах, как здорово, — ликовала старушка, — скоро я увижу балерину!
— Непременно, — пообещал Борис, усаживая мать в инвалидное кресло.
— Давайте помогу, — предложила я.
— Спасибо, я сам, — отрезал толстяк.
— Вам будет трудно, — настаивала я, — коляску надо толкать двумя руками, как сумку нести?
— Поставлю маме вещи на колени, — заявил Боря.
— Ну уж нет! — воскликнула я и схватила торбу.
Борис дернул щекой, но ничего не сказал.
У входа в корпус стояло такси.
— Куда вы направляетесь? — спросила я, глядя, как толстяк запихивает мать в салон.
— В Подмосковье, — понизив голос, ответил Борис, — спасибо за помощь.
— Дайте мне адрес дома престарелых, — потребовала я.
— Зачем? — прищурился добродушный толстяк.
— Мы с вашей мамой подружились, хочу ее навестить.
— Истринский район, деревня Опушково, — отчеканил Борис, — телефон не помню.
— Сильно сомневаюсь, что, приехав в это самое Опушково, я найду там комфортабельное здание со счастливыми стариками, — вздохнула я, — вам придется задержаться!
— Что за чушь, — возмутился Борис, — отойдите от машины, мама пожилой человек, ей нужен покой.
Я махнула рукой, два парня в джинсах, мирно курившие на ступеньках у входа, разом бросили цигарки и приблизились к такси.
— Пройдемте, гражданин, — сказал один.
— Давайте без шума, — приказал второй.
— Боречка, — крикнула из салона Татьяна Петровна, — что случилось? Куда ты уходишь? Не понимаю! Вернись! Я хочу увидеть балерину!
Я заглянула в машину.
— Баба Таня, вы меня узнаете?
— Конечно, Виолочка, — улыбнулась она, — ты хорошая девочка, дочь Лёни от первого брака.
— Вы обязательно встретитесь с балериной, — пообещала я, — но чуть позднее, сейчас нужно вернуться в палату, врач забыл вам укол сделать.
— Охохоюшки, — запричитала Татьяна Петровна, — ну и дела! С врачом не спорят! Надо так надо!
В субботу мы с Ленкой сидели в просторной комнате с эркером, во главе стола улыбалась очень довольная баба Таня.
— Как только ты догадалась, что Борис мошенник, который решил оттяпать у Татьяны Петровны ее замечательную квартиру? — спросила Лена.
Я пожала плечами:
— Меня насторожило несколько моментов. Первый. Тебе сказали, что Татьяну Петровну переселяют по просьбе соседки, но Нина Тимофеевна страшно расстроилась, когда узнала, что Редникова будет лежать во второй травме, где есть особый лазер. Про прибор ей сообщила медсестра Галина Андреева. Понимаешь, врачи очень заняты, им недосуг разбираться в дрязгах между больными дамами. С другой стороны, докторам не нужны скандалы, они доверяют среднему медицинскому персоналу, никаких сложностей у Галочки не было. Она сказала лечащему хирургу о трениях между Редниковой и Варькиной, и Татьяну Петровну мигом перевели.
— Но зачем понадобилось убирать ее из первого отделения? — задала справедливый вопрос Фомина.
