— С четвертого этажа? — переспросила я.
— Ну да. У нас вторая травма, а есть еще первая. Татьяна Петровна сначала там лежала, затем ее ко мне перевели. Бывшая соседка сказала: они даже подружились и не хотели расставаться.
— Но тебе сообщили, что в палате жаловались на болтливость старухи?
— Ну да, — удивленно подтвердила Ленка, — врач так сказал! А теперь соседка другое говорит. Чушь! Кто-то кого-то не понял!
Пожелав Фоминой сладких снов, я позвонила Майе Виноградовой и без предисловий спросила:
— Скажи, аллергия может накопиться?
— Это как? — удивилась подруга.
— Человек всю жизнь ел клубнику, и ничего, а потом попил сочку и попал в реанимацию.
— Всякое случается, — обтекаемо ответила Майка, — но такое развитие событий редкость. Сок был свежим?
— Нет, из пакета.
— Вероятно, производители добавили в него гору консервантов, организм среагировал на какие-нибудь «Е», — предположила Виноградова.
Я положила трубку на стол и уставилась в темное незанавешенное окно. На улице наконец-то пошел снег, неправдоподобно крупные снежинки медленно танцевали в свете уличного фонаря. Я молча наблюдала за балетом. Потом вздрогнула. Балет! Балерина! Танцовщица, которая парит в воздухе… Нет, Татьяна Петровна не сумасшедшая, она не все помнит, но маразматичкой ее никак нельзя назвать. Похоже, старушка на самом деле хотела проститься с девушкой на шаре, балерина существует в действительности, я могу ее отыскать. Вот только позвоню Лёне Котову, он архитектор, собирает книги по градостроительству, знает Москву как свои пять пальцев и непременно мне поможет.
На следующее утро, около двенадцати часов, я вошла в кабинет к заведующему травматологическим отделением и, улыбнувшись, сказала:
— Мой секретарь договорилась о встрече. Спасибо, что любезно согласились уделить постороннему человеку пару минут.
На самом деле у меня нет ни агентов, ни помощников, я давно освоила простой трюк, набираю номер и говорю:
— Здравствуйте, вас беспокоит пресс-атташе писательницы Арины Виоловой.
Несолидно самой напрашиваться на разговор, ясное дело, у всех успешных людей есть шоферы, охранники, домработницы…
— Вы мне не посторонний человек, — заулыбался главврач, вставая из кресла, — почти у всех больных лежат детективы Виоловой на тумбочке. Я готов вам помочь. Надеюсь, в вашей семье все здоровы? Садитесь, пожалуйста, и излагайте свою проблему без стеснения.
Я опустилась на стул.
— Сергей Андреевич, мой вопрос может показаться вам странным.
— Ничего, я привык, говорите.
— В первой травматологии у вас лежала Татьяна Петровна Редникова.
Сергей Андреевич нахмурился, щелкнул пальцами и ткнул в селектор.
— Вера! Все данные на больную Редникову.
Потом повернулся ко мне:
— Мы скоропомощная больница, людей очень много, увы, всех запомнить я не могу. Это ваша родственница?
В кабинет заглянула рыжеволосая девушка:
— Можно? Вот то, что вы просили.
— Давай сюда, — кивнул Сергей Андреевич, — ага, Татьяна Петровна… Лодыжка… в принципе, даже учитывая возраст, ничего ужасного. Состояние удовлетворительное, соответствует тяжести травмы. Остеопороз — бич пожилых людей, в особенности женщин, однако сейчас есть хорошие препараты. Они, конечно, дорогие, но вы сможете их приобрести. Кошельку успешной писательницы такие таблетки особого урона не нанесут.
— У меня вопрос не о лечении. Татьяна Петровна сначала лежала в первой травме, а потом ее перевели во вторую. Почему?
— Ну… лечащий врач у нее остался прежним.
— Какой смысл в смене палаты?
— Сейчас, тут должно быть отмечено. А! Понятно! На Редникову жаловалась соседка, просила их расселить. Татьяна Петровна своими разговорами мешала ей спать, целыми днями смотрела телевизор. Увы, иногда больные не находят общего языка, и мы их разделяем. Варькина Нина Тимофеевна осталась в первой травме, Редникову Татьяну Петровну перевели во вторую. Врач, повторяю, у нее остался тот же, просто палату сменили, положили туда, где имелось место. Деление на первую и вторую травму чисто условное, они обе входят в одно отделение. Да, вспомнил! Я вчера ходил к новой соседке Редниковой… э… э…
— Лене Фоминой, — подсказала я.
