Охая, оба дотащились до риги, положили туфли под изголовье, чтобы они быстрее высохли, и упали на матрас.
Проснулись около двенадцати, потому что мухи лезли в рот. Их мучила страшная жажда, да еще кто-то непрерывно старался опрокинуть матрас. Байба ухватилась за чулок, привязанный к занавеске из сетей и, подтянувшись, встала. День был хмурый, сквозь веревки в дверях веранды и через оставленное открытым кухонное окно дул ветер, шевеля подвешенный к потолку, теперь уже увядший аспарагус. Бюстгальтер не особенно грел, и Байба щупала руками на полу, где обычно лежала рубашка. Ее не было.
— Броня, вставай, кто-то ночью утащил рубашки!
Броня лежал, вытянув руки над головой так, будто собирался прыгнуть в воду.
— Ты сама вчера их утопила. Принеси их сюда, у меня гусиная кожа.
— Сам иди, тоже мне барин нашелся! Будет тебе приказывать!
— И прикажу! Как было там у сатаны Менсона в Америке? Все жены — должны повиноваться. Ни слова против. Я тебя не посылаю убивать, сходи только за рубашкой…
Вот чучело гороховое! Это противоречило равноправию полов, но рубашка тоже нужна. И Байба в дырявой тенниске с намалёванными цветочками поплелась к берегу реки. Шнурок одним концом был привязан за ольху, а на другом конце, где вчера были рубашки, болталась пустая петля, как на виселице, когда у палача выходной день…
Пока что они натянули накидки. Пытались закурить, но стало так тошнить, что хоть рот затыкай кулаком.
— Вчера слишком мало ели…
— Не было же ничего… Гниды, приглашают в гости, а жрать не дают.
— Этот "солнцеудар" могут вынести только алкоголики.
Теперь пригодилось бы вчерашнее молоко.
— Поставим на форте! Старуха моментально прибежит с молоком! — И сразу же в сторону Бирзгале полетел громовой голос Джеггера, приказывающий принести молоко нуждающимся.
Когда через полчаса банка с молоком так и не появилась на столике во дворе, проигрыватель пришлось унять, потому что в связи с сегодняшним исключительным положением у них у самих начало в ушах шуметь море. Байбу у порога вырвало, и ей стало немножко легче. Физически, но мысли все еще расплывались, нельзя было сосредоточиться на одной теме. Все же одна идея вылупилась, потому что она воскликнула:
— Шмотки будут! У Свикене есть трехстворчатый шкаф!
За тремя дубовыми дверьми шкафа действительно нашли полосатую мужскую сорочку с накрахмаленными манжетами, у которой не хватало только накладного воротничка.
— Свинство, сорок второй номер, а мне нужен тридцать седьмой, — Броня надел сорочку, завязал ковбойским узлом цветастый платочек и почувствовал себя в общем-то удовлетворенным этим новым фасоном.
Байба вытащила нежную шифоновую блузку.
— Шифон, правда, не в моде, но блузка прозрачная секс-блузка.
Голод давал себя знать. Копать картошку не хотелось, потому что нагибаться нельзя, опять станет плохо.
Кому тут в Бирзгале что продашь, сразу поймают.
— Вот где музей! — Байба опять засунулась в шкаф. — Смотри, какие были женские трусы — на пуговицах, с клапаном. Темнота… — Вдруг что-то стукнулось о пол шкафа. — Старуха спрятала бутылку вина!
Бутылку положили на пол рядом с матрасом. Есть нечего — так выпьем! — и сразу в небытие, в сны потому что только сон есть реальная жизнь. Хиппи подобает употреблять наркотики, этим они изрядно отличались от алкоголиков. Это знали Биннии, но наркотики находились в аптеке под замком, алкоголь же — под рукой.
В кофейные чашки налили вино. Первый глоток у Брони прошел без труда, Байбе же пришлось стиснуть нос пальцами. Со вторым уже стало легче. После третьего они закурили — и приятное тепло распространилось вплоть до пальцев ног. Ненадолго Броня облупил Байбу догола. Потом они еще выпили, закурили, и Байба надела женские панталоны с клапаном, а Броня влез в кальсоны с завязками внизу. После стольких трудов их объяла сладкая усталость.
— Котлеты с белым соусом и цветной капустой… На сладкое — малина с молоком, — мечтала Байба.
— Свиной окорок с горохом. И кефир, много кефира, — продолжил Броня.
— Напишем письмо, пусть присылают деньги!
— Это тебе не конная почта, письмо дойдет только через неделю. И потом, мы не можем получить деньги — мы же не прописаны.
