Так как старуха вела себя прилично, Биннии ее ни в чем не упрекали. Но, будучи честными, они не обещали играть потише, так как это было бы уже ограничением их личной свободы. Старуха молча поклонилась и засеменила в сирень.
Биннии пошли купаться. Броня заплыл поглубже, где над водой плавали цветы водяных лилий. Когда схватишь их, потянешь, стебли, кажется, растягиваются, как резиновые, потом с приглушенным щелчком отрываются от корней. Броня принес их Байбе. Байба смастерила из стебельков лилий нечто вроде бус, одну гирлянду повесила вокруг шеи, другую вокруг бедер.
— Как на Флориде… — шептала она и позволяла Броне положить ладонь в долину между бедрами и туловищем.
Тут их потревожил хруст гравия, лодка выползла на берег. Это была бело-голубая лодка "спасателей на воде". Теперь они уже знали, что одного спасателя, пухлого, рыже-волосатого, звать Помидором, а второго, с черными подстриженными до бровей волосами, Редиской. Приехал Помидор.
— Прихватите бутылку вина. Вечером приеду за вами, — сказал Помидор. — Ты обещал тонуть. Надо бы поскорее, а то начальство придирается, что мы никого не спасаем.
— Найди свидетелей, — фыркнул Броня, пыряя под лодку.
Под вечер Биннии в парадных костюмах — в пончо и на платформах — ждали лодочника. В заплечной сумке "Пан-Америкен" лежала бутылка "Бисера" за два тридцать. В кошельке еще оставалось примерно копеек пятьдесят.
— Достаточно для почтовых марок, — сказал Броня, — будем требовать, чтобы прислали денег, иначе домой не попадем.
Люди на посту были востроглазыми, зря свой хлеб не ели — в один момент лодку оттолкнули с того берега, и в три весельных взмаха спасатели были тут как тут. Они тоже были в парадных костюмах: в сине-полосатых тельняшках моряков и в джинсах с матросским клешем. У Редиски на шее висел бинокль. В лодке на решетке валялись резиновые ласты, очки ныряльщика, под рукой мегафон.
Перебравшись на другой берег к будке на сваях. Броня посмотрел вверх, назад на реку, потом на тот берег реки и констатировал:
— Вот где подходящее место было бы нашим раскинуть "Green camp".
Помидор разинул рот:
— Что это такое?
— По-английски. Зеленый лагерь. Это место, куда сходятся хиппи со спальными мешками и палатками. Спят, курят… Играют на гитарах, поют, можно танцевать экзистенциально… Как в Копенгагене.
Редиска стал у подножья лестницы и пояснил:
— По бумагам это считается спасательным постом третьего класса, а мы являемся матросами номер один и номер два, но можем устроить и гринкемп. Хау, наверх!
Наверху, на площадке перед дверьми, они остановились. Под ними спокойно текла река, обходя хвощовые островки, чернели омуты, поросшие листьями водяных лилий, склонялись ветлы, и казалось, что поникшими ветвями пили воду… Романтичная картина, но хиппи не должны были показывать, что им тут очень нравится. С мачты, привязанной к углу будки, свисал флаг с якорем на полотнище. Над головой, как толстый алюминиевый цветок, развернулся громкоговоритель.
— Наша палатка. — Матрос номер один приоткрыл дверь.
Самый маленький домик, если его не перегораживают, кажется вполне просторным. Рукой можно достать до потолка, стены обшиты пластинами из прессованных опилок. На реку выходило широкое окно. По углам валялись пустые бутылки из-под пива. Особенно много было окурков от сигарет: и на подоконнике, в пустых консервных банках из-под трески в томате, и на полу, у изголовья двуспального топчана, и даже наверху, на узеньком шкафу. Биннии тоже закурили.
— Много приходится курить, такая работа, — извинился Редиска, высыпая окурки из некоторых более мелких пепельниц в трехлитровую банку из-под маринованных огурцов.
— Нервы сдают? — спросил Броня.
— Так, от нечего делать, томимся. Никто не тонет. Когда идет дождь, никто не купается, по два дня торчим здесь, чтобы получить два выходных, — вздохнул Помидор.
— Запишем, кто есть вы, — Редиска открыл серый журнал, приговаривая: — Матрос номер один. В двадцать часов пятнадцать минут явились на пост местные жители Биннии… Профилактическое собеседование на предмет… опасности утонуть. — Редиска захлопнул журнал. — Бумаги у нас в порядке. Как-то раз примчался Кергалвис с дружинниками проверять, "на месте" ли мы. В журнале все сошлось минута в минуту.
