— Как только достану две сотни, поедешь в Пентес!
Скродерен ушел на берег реки, чтобы в обществе девушки черпать вдохновение для стихотворения о другом пауке. Бертул резюмировал:
— Музыкальный ящик продадим по меньшей мере за три сотни. Барыш пополам.
Алнис, отыскав для ноющего плеча место помягче, как лёг на раскатанный матрас, так и уснул сразу и видел сон, будто лежит он в лакированной рессорной коляске, которую ночью качает специально впряженная лошадь.
Бертул просмотрел последнюю страницу "Kobieta i zycie", на которой обычно находил какую-нибудь скромно одетую даму и сведения о предполагаемой невестке английского престолонаследника. Выключая лампочку, он вздохнул:
— Чтобы приобрести три сотни, необходимо достать две…
Касперьюст опять напомнил Нарбуту:
— Чтобы в вестибюле были уборка урожая сена и передовики! И побыстрее.
— Скажите: уборка урожая сена — это то же самое, что косьба?
— Совсем не то, косьба только часть работы… от целого комплекса работ. Сушка, возка в сараи, сдача на хранение — вот что такое уборка урожая сена!
— Где находятся эти… как они называются — эти родословные книги передовиков?
— У фотографа. Все колхозы и заводы посылают своих к фотографу. В Бирзгале ни один передовик не помрет не сфотографировавшись.
Фотоателье комбината бытовых услуг находилось на улице, идущей в сторону Тендикского железобетонного завода, вроде бы на эдаком пригорке. На огнеупорной стене двухэтажного здания, под смытым дождем слоем известки, можно было различить три культурных слоя. Самый первый был, наверное, наложен в царские времена, потому что едва заметные выкрошившиеся готические буквы свидетельствовали, что тут находилась "Колбасная лавка". Следующая общественная формация — по всей вероятности, буржуазная — оставила потрескавшуюся лазурь и буквы "Хлоро…". Значит, в то время пользовались зубной пастой "Хлородонт". В этом соревновании красок Бирзгальская ремонтная контора оказалась наиболее слабой. Слово "Фото" можно было лишь угадать, ибо буквы, оплакивая халтурщиков, серыми слезами стекли, оставив длинные потеки вплоть до самой травки.
Фотограф Пакулис, растеребив бакены и расчесав брови в обе стороны как беличьи хвосты, орудовал один-одинешенек. Выписывал квитанции и перед школьниками круглым жестом, будто выхватывал кролика из шапки, на мгновение снимал черную крышку с объектива вмонтированного в деревянный ящик фотоаппарата. Узнав про нужду Нарбута, он выгрузил на стол несколько аккуратно связанных папок.
— Бирзгальская фототека. Продолжаю традиции отца: все, что есть примечательного, фиксирую на пленку. Все! И даже такое, на что пока спроса нет. Пригодится для истории. Вам этот год..
И перед Нарбутом раскрылась история Бирзгале 1973 года. Экскаватор роет котлован под фундамент здания. На краю котлована мужики льют что-то в глотку, надо полагать, водку.
— Первые кирпичи в новое пятиэтажное здание трикотажного цеха.
— Это не первые кирпичи, а первая поллитра, — усмехнулся Нарбут.
— И это тоже. Но разве из-за того, что фотограф этого не показал, строители обошлись бы без выпивки? Историю фальсифицировать я не стану. Пусть этим занимаются другие. Фотограф должен быть объективным, как… как…
— Объектив, — дополнил Нарбут. — Чем примечателен этот автобус?
— "Икарус", этот с раздевалкой сзади. Впервые в Бирзгале. Рига — Бирзгале. Три часа. Супер!
— А эти возбужденные женщины? Рты разинули. Какую арию поют?
— Про апельсины. Очередь за апельсинами. Если бы я этого не зафиксировал, грядущим поколениям не было бы ясно, что такое очередь.
— А это — внизу, как шнур кнутовища, а поверху широкое, как простыня. Будто окна, будто шиферные балконы..
— Есть окна, есть балконы, есть. Новые дома в Тендиках. Перспектива снизу. Районная газета заказала новые тендикские дома. Полдня я глазел со всех углов: как доказать, что эти коробки построены в Тендиках, а не в Валмиере, Лиепае или Волгограде? Ну никак. Залез на дерево — тоже самое. В строительстве все крыши одинаковы. Серый шифер. Эпоха волнистого шифера. Все равно не отличить. Тогда я лёг навзничь. Видите — совсем другие, чем в Сигулде или в Салдусе. Теперь у здания свое лицо!
