И в довершение всего теперь перед Кейт стоит Патрик и требует, чтобы они немедленно поженились.
Ситуация на обоих фронтах складывалась совершенно невозможная.
– Я очень занята, – сказала Кейт.
А Перри все пел: «When we finally kiss goodnight…»[57]
Глаза Патрика больше уже не были ярко-голубыми; теперь они казались тускло-серыми, почти бесцветными.
– Ты понимаешь, что я пытаюсь тебе втолковать, Кейт? Большая часть моих покупателей живет именно в нашем приходе.
«Let it snow», – снова затянул Перри, и кто-то выключил радио. В мастерской стало совсем тихо.
Платье, которое Кейт по-прежнему держала в руках, показалось ей невыносимо тяжелым.
С него продолжал дождем осыпаться бисер.
– Это платье супруги Президента, – зачем-то сказала Кейт.
И протянула Патрику платье, словно этот шелк, хранивший память о Супруге П., был чем-то священным.
– Вообще-то его сшили специально для обеда в индийском посольстве с премьер-министром Неру. Сам он одевается очень строго, в такие глухие пиджаки, но в бутоньерке у него всегда алая роза. Это в его честь мне велели вышить бисером красные розы на лифе платья – хотя это и грозит нам большой бедой, потому что именно так был расшит оригинал.
Кейт взяла мозолистую руку Патрика и провела пальцем по одной из вышитых бисером роз. Роза исчезла. Бисеринки словно прилипли к его коже. На ткани остался только рисунок в виде множества крошечных дырочек, проделанных искусной иглой Кейт.
– Это все слишком хрупкое, – прошептала она. – Просто слишком хрупкое.
И крепко прикусила нижнюю губу. Этому ее научила мисс Софи: прикуси посильней губу, если не хочешь дать волю слезам. Обе Хозяйки не любили, когда девушки плачут.
– Понимаешь, даже если очень стараешься как-то все это скрепить, по-настоящему держаться все равно никогда не будет. Тут уж ничего не поделаешь.
Кейт, разумеется, говорила вовсе не о платье. Патрик чуть-чуть тронул вышивку пальцами, и бисеринки градом посыпались на пол. Он смотрел, как они падают ему на туфли, закатываются под манекены. Сейчас Патрик казался совершенно беспомощным – среди манекенов, плохо выбритый, в дурацком галстуке. В эти мгновения они оба могли бы сказать друг другу так много всего, но оба так и не произнесли ни слова. Затем Патрик осторожно, почти нежно, взял платье у Кейт и аккуратно положил на стол. Безмолвные манекены высились вокруг них, как лес. Прочие работницы мастерской были забыты. Патрик обнял Кейт, прижал к груди и не отпускал до тех пор, пока несколько не утих бешеный стук их сердец.
– Я люблю тебя! – сказала Кейт и сама удивилась тому, с какой страстью она это сказала.
– Я знаю, – ответил он шепотом.
Снова заиграло радио. Мастерская снова наполнилась привычным гулом. Кейт растерянно посмотрела на свисавшую с ламп мишуру, больше похожую на тусклую бронзу, а не на серебро, и прошептала:
– Мне пора вернуться к работе.
– Да, конечно.
Но он все еще немного колебался, словно надеясь, что она передумает, сорвет с вешалки свое пальто, выбежит с ним вместе на заснеженную улицу, и они поспешат в мэрию – ведь именно этого жаждала ее душа. Но она никак не могла так поступить. На носу Рождество, а у нее еще так много работы.
И как только Патрик вышел, закрыв за собой дверь, Кейт почувствовала, что уже по нему скучает.
В шесть часов мисс Софи поймала Кейт за руку и отвела в сторонку. Она уж решила, что Хозяйки, прослышав о неожиданном визите Патрика, очень этим недовольны, но дело было совсем в другом.
– Из Белого дома звонили, – сказала мисс Софи. – Проуви использовала уже всю ткань, которую ты ей отправила. Я имею в виду розовый костюм. Искры от сигарет прожгли на нем несколько мелких дырочек, которые необходимо заштуковать. Проуви просит примерно метр такой ткани – ей нужно привести костюм в порядок перед поездкой в Индию. А лучше два.
Весь остаток розового букле до последнего сантиметра Кейт использовала для своего костюма. Больше не осталось. Мисс Софи обняла Кейт за талию и шепнула:
– Я знаю, кое-кто из девушек забирает остатки ткани себе.
Но Кейт слишком растерялась, чтобы что-то ответить.
В тот вечер крошечная квартирка Кейт была погружена в хаос – повсюду лежали куски и рулоны тканей, а она сидела посреди всего этого, держа на коленях розовый костюм. На кухне по-прежнему не хватало места: ее всю занимали расставленные в хронологическом порядке коробки с нарядами, сшитыми для Мэгги, – точными копиями платьев и костюмов Супруги П. Коробки уже успели покрыться толстым слоем пыли. Лежавшие в них вещи были очень красивы, и Кейт вполне могла бы перешить любую из них для себя. Но ни одна из них не была ей так дорога, как розовый костюм. Костюм, созданный Шанель. И ею, Кейт.
