Едва увидев яркие билеты, Кейт сразу вспомнила песенку из рекламного ролика, в котором малыш просил родителей поехать с ним в «Фридомленд» – самый большой развлекательный парк в Америке. Этот парк находился всего в нескольких кварталах отсюда.
Отец Джон протянул билеты Патрику и пояснил:
– Промоутеры парка подарили гэльской футбольной команде целую кучу пригласительных билетов, так что у нас просто оказались лишние.
«Фридомленд» рекламировали повсюду – на радио, на телевидении, в журналах и газетах. Его фотографии появились даже в таких журналах, как «Лайф». «Всего полчаса на метро от «Таймс-сквер»!» – призывала реклама. Очертания этого парка в точности повторяли очертания государственных границ США, поскольку там была представлена в миниатюре вся страна целиком. Там был даже футуристический город-спутник, откуда можно было облететь вокруг Земли на космическом корабле. Не настоящей Земли, конечно, но очень похожей на настоящую.
– Там много всякой всячины, есть даже доисторические морские чудовища, – рассказывал священник. – Так что можно взять с собой Маленького Майка. Бьюсь об заклад, он будет в восторге, если получит возможность прокатиться в почтовом дилижансе по Дикому Западу с любимыми тетей и дядей или переплыть на китайской джонке через залив Сан-Франциско. Разве ребенку это может не понравиться?
Но Патрика, любителя Йитса, рассказы отца Джона явно не впечатлили.
– Это же все не настоящее, Джон…
– Это Америка, ей необязательно быть настоящей.
Патрик положил билеты на письменный стол.
– Спасибо за доброту, но…
– Маленькому Майку это страшно понравится, – быстро сказала Кейт, взяла со стола билеты и сунула их в сумочку.
В августе у Первой леди начались преждевременные роды. Ребенок, мальчик, умер через два дня. В ту ночь Патрик и Кейт долго не могли уснуть. Патрик, лежа на спине и глядя на вращающийся потолочный вентилятор, то и дело повторял под монотонное постукивание лопастей:
– Нет, я просто представить себе этого не могу!
А для Кейт то, что показывали в теленовостях, было куда красноречивее любых слов. Президент и его супруга садились в автомобиль, чтобы ехать из больницы домой, и оба выглядели совершенно оглушенными горем; но куда важней для Кейт было то, как застенчиво Президент протянул жене руку и больше не выпускал ее пальцев из своей ладони, словно обещая, что всегда будет рядом с нею, – все это говорило значительно больше, чем могли бы сказать слова. Мудрое сердце безмолвствует, думала Кейт.
Они с Патриком еще долго лежали в темноте, и когда Кейт уже показалось, что на них, наконец, спускается сон, Патрик вдруг спросил:
– А ты знаешь, как они назвали этого ребенка?
Она знала. Его назвали Патриком.
– Нам надо хоть немного поспать, – только и сказала она в ответ.
На следующее утро за завтраком Кейт объявила:
– Довольно с нас печалей.
Патрик удивленно посмотрел на нее поверх газеты. Очки, которые он надевал для чтения, сидели на самом кончике носа.
– В воскресенье мы отправляемся в «Фридомленд», – сказала Кейт. – Я подберу волосы наверх и надену розовую шляпу-коробочку и розовый костюм. И буду все время улыбаться. Это напомнит всем о лучших временах.
Патрик подул на чай, желая немного его остудить. Подумал. Потом сказал:
– Ну что ж, прекрасная идея, миссис Харрис! Пожалуй, мы дадим ей ход.
Они вывели из гаража «Роуз»; Патрик опустил верх. Маленький Майк, устроившись на заднем сиденье, все время смеялся, и Патрик уверенно заявил, что мальчик наверняка наслаждается редкостной «олдсмобильностью» «Роуз». И Кейт, до сих пор толком не понимая, что именно означает слово «олдсмобильность», тоже весело рассмеялась.
И они поехали. И, когда они проезжали по Бродвею, прохожие махали им рукой. И Кейт тоже махала в ответ – она не раз видела, как это делает Супруга П. Ей казалось, что это абсолютно королевский жест; во всяком случае, именно так махала рукой королева Великобритании в день коронации. Собственно, это было лишь легкое, сдержанное движение кисти – это движение таило в себе все многочисленные королевские привилегии и отнюдь не предполагало излишнего возбуждения. Кейт легко научилась его копировать.
