Затем она стащила с себя и сорочку, влажную от пота, и отбросила в сторону. Вытянув руки вверх, она начала раскачиваться из стороны в сторону, наслаждаясь свободой, не ограниченной никаким корсетом. Не было в мире ничего приятнее, чем ощущение свободы, когда ты только-только снимешь корсет. Она присела на кровать и стала расшнуровывать высокие ботинки. Покончив с этим, она сбросила их с ног и пошевелила пальцами.
Иногда обувь доставляет не меньше неудобств, чем корсет. Наконец, она сняла две последние нижние юбки, которые были у нее самыми новыми и самыми лучшими.
Потом она проворно облачилась в рабочий халат (с заплатками в нескольких местах) и сунула ноги в удобные широкие старые туфли. Нахлобучив панаму, она легко сбежала вниз, в кладовку, где взяла лопату, вилы и миниатюрные грабли. Выходя в сад, она заметила, что чувствует себя почти счастливой от одной перспективы покопаться в земле.
В воздухе пахло весной, сладкой жимолостью и свежей молодой травой. На деревьях лопались почки и появлялись клейкие маленькие листочки. Разве не стыдно было проводить такое утро на каком-то собрании!
Когда она возвращалась домой, то была так расстроена, что даже не взглянула на сад и грядки перед домом, но теперь ее взгляд сразу же упал на цветочные клумбы у низенького заборчика. Она резко споткнулась, глаза ее расширились от ужаса, и сердце, казалось, остановилось.
Сначала она вообще ничего не могла понять. А когда наконец-таки сообразила, то не могла поверить. Ее цветочные клумбы, всегда такие аккуратные, теперь были совершенно обезображены. Вся земля вокруг них была перекопана и насыпана на сами клумбы. Кто-то вырыл три огромные ямы прямо на клумбах. А стебелёк ее самого красивого, ярко-пурпурного ириса был сломан; бутон печально нагнулся к земле.
Крик боли вырвался из ее груди, она упала на колени и подняла погибший цветок. Конечно, на следующий год будут другие, ведь корни растения сохранились. Но что из того, если сейчас он был погублен? А ее лилии! Она взяла в руки один из цветков, вытащив его из кучи земли, и почувствовала, что ей дурно при виде вырванных корней. Это растение было уже не спасти. Еще три лилии были вырваны с корнем, тогда как остальные просто смяты и их стебельки поломаны.
На глаза Миллисент навернулись слезы. Она почувствовала себя так, словно ее сломали и оскорбили, посягнув не столько даже на ее собственность, сколько на то, что она больше всего любила и оберегала.
В груди постепенно закипал гнев. Она знала, чьих это рук, вернее, лап, дело. Здесь мог быть только один зверь, раскапывающий землю. Это мог быть только тот пес!
Миллисент вскочила на ноги и кинула взгляд на свой сад и двор Лоуренсов.
— О-о! Если бы под руки сейчас попалась эта собака!
Она бросила на землю рабочие перчатки и направилась к дому Лоуренсов. Подойдя, Милли громко заколотила в дверь кулаками.
На пороге появилась Бетси:
— О, привет!
— Подойдите сюда, молодая особа. Я хочу, чтобы вы кое-что увидели.
— Что? — Бетси пошла вслед за ней с очень любопытным выражением лица. Милли не отвечала, молчаливо направляясь через калитку в собственный сад.
— А почему вы не перелезете через забор? — спросила шедшая за ней по пятам девочка. — Это же очень просто.
Миллисент проигнорировала вопрос и показала на свои клумбы:
— Вот, смотрите.
Бетси взглянула туда, куда указывал палец соседки, и выдохнула:
— О! Ваши цветы! — Она тут же подбежала к клумбам и опустилась рядом с ними на колени. — Что с ними случилось?
— Что с ними случилось?! Ваша собака побывала здесь, вот что!
— Адмирал?! — Бетси вскинула на нее удивленный взгляд. — Но с какой стати понадобилось Адмиралу выкапывать ваши цветы?
— Возможно, он рыл землю в поисках чего-либо, или, наоборот, что-нибудь прятал. Я не знаю, что там у собак на уме!
— Откуда вы знаете, что это Адмирал? — выступила Бетси в защиту своего любимца. — Откуда вы знаете, что это не какая-то другая собака? Или, может быть, ваш кот? — она указала на Панжаба, растянувшегося на солнышке у дома.
— Мой кот не роет землю. Это глупость!
Девочка воинственно выставила подбородок и встала, подбоченясь:
