Но как бы не так! Спустя несколько минут она увидела Ребекку Коннолли, плавно плывущую прямо к ней. Ребекка уселась рядом.
— Кузина Миллисент! — в слащавой улыбке она блеснула мелкими ровненькими зубками. Миллисент откровенно застонала. Из многочисленных родственников она больше всех не любила Ребекку. Та не была связана с их семейным кланом кровными узами, а просто вышла замуж за Тира Коннолли, одного из кузенов Миллисент по материнской линии.
— Здравствуй, Ребекка! — Милли небрежно улыбнулась. Она ни с кем не должна быть грубой, даже с невыносимой Ребеккой Коннолли. — Как дела?
На белоснежно-фарфоровых щечках Ребекки появились ямочки. Вновь блеснули зубки. Ярко-синие глаза озарились неожиданным светом:
— У меня все складывается как нельзя лучше. Думаю, ты слышала о моей радости?
— Конечно. Поздравляю! — слова застревали у Милли в горле. В том, как Ребекка преподносила всем свое деликатное положение, было что-то раздражающее. Миллисент знала, что она говорит это, в первую очередь, для того, чтобы подчеркнуть, что у Милли вообще нет детей, в то время как она готовится произвести на свет четвертого.
Ребекка была почти ровесницей Милли, всего на год младше, и когда они еще были детьми, их отношения можно было бы назвать соперничеством. Ребекка была хорошенькой блондиночкой, похожей на фарфоровую куколку, и к тому же единственной дочерью пожилой четы; всю жизнь ее баловали и ласкали. Сама же она была очень завистлива, в частности, если дело касалось чьей-либо славы или популярности. Особенно, она, казалось, недолюбливала Миллисент, которая никак не могла понять, почему. Ребекка была красивее ее, и Милли никогда не могла требовать у отца дорогой одежды, чтобы ходить в школу, а это легко позволяли себе родители Ордуэй. Но Ребекка очень завидовала большому количеству друзей Миллисент.
— Вы — Хэйзы, Коннолли и Брашеры — всегда вместе, всегда цепляетесь друг за дружку! — крикнула она однажды Миллисент, и ее лицо безобразно исказилось от гнева. — Я ненавижу тебя! Я ненавижу вас!
Когда Милли было восемь лет, их отношения закончились тем, что Милли дернула Ребекку за длинную косу со всей силой, на какую только была способна, а та ударила ее по голове учебником для чтения Мангуффи.
Они повзрослели и стали скрывать неприязнь под лживыми улыбками и вежливыми короткими разговорами. Однако Милли была уверена, что Ребекке доставило огромное наслаждение выскочить замуж раньше Миллисент, да к тому же стать членом крепкого семейного клана Коннолли, Хэйзов и Брашеров. Редко когда Ребекке не удавалось так или иначе подчеркнуть незамужнее положение Миллисент.
— Как чувствует себя кузен Алан? Бедняжка! Я говорила, мне так безумно жаль его, неподвижно лежащего в постели. Такая трагедия… — она печально покачала головой. — Не знаю, мне кажется, окажись я на его месте, я бы лучше не жила…
— Алан любит жизнь, — мрачно сказала Миллисент, — и мы все благодарны судьбе, что он с нами. Он очень умный, и у него достаточно занятий.
Это было все, на что она была способна, чтобы сдержать себя в рамках приличия. Гнев заполнял ее грудь. Как смеет эта пустышка предполагать, что Алану было бы лучше не жить? Очевидно, у нее нет ни капли сострадания и понимания.
— Да, конечно, ты права, — Ребекка распахнула и без того большие синие глаза и придала лицу невинное выражение, что взбесило Миллисент еще больше. Ребекка помолчала, затем ангельски улыбнулась и продолжала:
— Милли, дорогая, я слышала, что в соседний с тобой дом переехал интересный вдовец…
— Да, дом Белл продали, — сухо ответила Миллисент.
— Какая прекрасная возможность для тебя! — продолжала Ребекка, с заботливым видом тронув руку Миллисент. — Теперь ты не должна ее упускать!
Миллисент задумалась, не слишком ли много разговоров повлечет за собой ее молчаливый уход от Ребекки:
— Я не понимаю, о чем ты. Я не ищу мужа.
Ребекка хихикнула:
— Да перестань! Любая незамужняя женщина ищет мужа.
— Некоторые совсем не собираются выходить замуж.
— Ах, глупости! Это хорошо говорить кому-нибудь еще, но между нами, кузинами, все должно быть честно, верно? Кто это и вправду не собирается выходить замуж?
