- Ты так загадочно улыбаешься, как Джоконда... - Развернувшись, он рассматривал меня в бинокль. - Только далеко-далеко, за краем реальности.
Я заслонила ладонью окуляры, отведя бинокль, и наши глаза встретились. Мы были на грани поцелуя. притягиваемые друг другом, как магнитом. Но Юл шагнув в сторону и зашагал прочь по косогору.
- Здесь старое кладбище. - Крикнул он, не оборачиваясь. - Веселенькая ночь нам предстоит!
Конечно же, на пригорке, среди берез, полагалось находиться погосту, вот с такими покосившимися крестами, забытыми, поросшими травой холмиками и свежими могилами, на которых ещё розовели поблекшие пластиковые розы.
- Здесь в округе остатки деревенек и, видимо, сюда свозят последних старожилов. Чтобы любовались с холма на родные места, где выросли, женихались, рожали детей... - Начала я.
- ...А потом варили самогонку, страдали от побоев мужа и доставали из оврагов облеванных сыновей. - Продолжил Юл.
- Но ведь не все так! - Зло перебила я.
- Много, Слава, слишком много людей загублено. Слишком много, чтобы не помянуть КПСС и Сатану. Впрочем, они, видимо, родственники. Или сотрудники.
- Ты совсем не похож на эгоистичного, капризного малтчика, каким хотел казаться доктору Баташовой девять месяцев назад.
- Не знаю, почему меня - городского, прожженого циника, достали эти брошенные хаты, эти торчащие на пепелищах трубы, гниющие в бурьяне телеги и хомуты. А эти поваленные столбы и оборванные провода?! А разрушенные колодцы и брошенные сады?! - Он сжал зубы и на скулах заходили злые желваки. - Словно Чернобыль какой-то... А ведь живая земля!
- Ничего, милый, все теперь должно как-то выправиться, расправить плечи, выжить... - Успокаивала я его, обрывая лепестки ромашки, произнося мысленно детскую считалоску. Последний белый лепесток вспорхнул, оставив круглую золотую головку - "любит"! Я положила руку на его плечо и встала рядом, как комсомолка под пули фашистов. - Так хочется верить в счастливый конец. Вернее, в начало. В свет в конце тоннеля. Смотри, ты же прав, кругом цветущая, рвущаяся к солнцу земля, а на ней - живые и почти что светлые души...
- Что-то многовато упырей развелось на каждую живую душу. - Зло буркнул Юл. - Это агентство - хуже ассенизаторской службы. Такое ощущение, что весь в дерьме с головы до ног. Но не сам вывалялся, а тебя "подставили" и ещё пинка под зад дали - лети, милый, туда тебе и дорога...
- Кажется, мы проведем время в увлекательных философских дискуссиях. Это школа Лары? - Съязвила я, отчаявшись поднять настроение Юла. В этот день его трудно было настроить на лирический лад.
- Расскажи лучше, что прихватила перекусить? - Примирительно похлопал он меня по плечу и подтолкнул к машине.
...Мы устроили чудесный пикничок на траве, но начал моросить дождь и пришлось забраться в машину, свалив сидения. П нашему уговору на дереве возле Юркиного дома трепетала мокрая тельняшка. Если там произойдут какие-то изменения - появится что-то ещё или тельняшка исчезнет, - это будет сигнал тревоги. На экстренный случай Юра был снабжен ракетницей.
Мы видели, как с удочками наперевес, в рыбацких сапогах и куртке, наш подопечный направился к берегу. И вскоре после этого у дома появился мужичок, очевидно, из местных. Покрутился, осматривая автомобиль, и свернул на тропинку, ведущую в рощицу.
- Глянь-ка, - передал мне бинокль Юл. - Вроде неприметная личность.
Я настроила линцы и остолбенела: сдвинув на лоб мятую кепку, по дорожке шагал Геннадий. Его кирзачи скользили по размокшей глине, ивовый прутик в руке ловко охаживал плечи, отгоняя оводов и слепней. Он шел явно со стороны озера, хотя и не имел при себе снастей или удочек.
- Ты его узнала? - Вцепился в меня Юл. - Эй! Не тяни - кто этот мужик, а?
Я села на камень, потеряв сразу силы и дар речи. Юл присел рядом и заглянул мне в лицо.
- Это Аркадий?
- Это тот, кому прострелили руку в моем подъезде.
- Друг Сергея?
- Друг, помощник, агент - не знаю. Может, уже враг. Не знаю, не знаю!
Дождливые сумерки казались бесконечными - время зависло в туманной мути между днем и ночью. Закрывшись в машине, я дремала на сидении, когда дверца тихо приотворилась и Юл жестом выманил меня наружу. Нацелив бинокль на избу, я увидела рядом с тельняшкой Юры оранжевое пятно его рыбацкого жилета.
