— У него был тот же маршрут, что и сейчас.
— В то время, когда исчез ваш хозяин, месье Мартен находился в Париже?
— Нет. Думаю, что нет.
— Полиция осмотрела помещение?
— Все оказалось в порядке, точно так, как было накануне вечером. Ничего не пропало.
— Вам известна судьба мадам Лорийе?
— Какое-то время она жила на деньги, полученные от продажи магазина. Дети сейчас уже, должно быть, взрослые, семейные. А она теперь держит галантерейную лавочку, недалеко отсюда, на улице Па-де-ла-Мюль.
— Вы с ней поддерживаете отношения?
— Я иногда заходила в эту лавку. Там однажды мы случайно и встретились. Сначала я ее не узнала.
— Когда это было?
— Не помню, с полгода назад.
— Есть у нее телефон?
— Не знаю. А зачем это вам?
— Что за человек был месье Лорийе?
— Вы имеете в виду внешность?
— Да, первым делом опишите его.
— Высокий, выше вас и еще шире в плечах, толстяк, довольно рыхлый. Понимаете, что я хочу сказать? Он не слишком следил за собой.
— Возраст?
— Лет пятьдесят. Точно не знаю. У него были черные с проседью усики, а одежда всегда висела мешком.
— Вам известен его распорядок дня?
— Каждое утро он шел из дома в магазин пешком, приходил примерно за четверть часа до меня и сразу же просматривал почту. Говорил мало. И вообще, скорее был меланхоликом. Большую часть времени проводил у себя в кабинете, в глубине магазина.
— Были у него любовные связи?
— Не знаю.
— За вами он не ухаживал?
— Нет.
— Он вас очень ценил?
— Думаю, что я была ему хорошей помощницей.
— Ваш муж с ним встречался?
— Разговаривать им не приходилось. Иногда Жан встречал меня после работы, но всегда ждал на улице… Это все, что вы хотите узнать? — В голосе ее слышалось нетерпение, даже досада.
— Хочу вам напомнить, мадам Мартен, что это вы пришли ко мне.
— Лишь потому, что старая дура ухватилась за возможность увидеть вас вблизи и потащила меня чуть ли не силой.
— Вам не нравится мадемуазель Донкер?
— Не люблю людей, которые суют нос не в свои дела.
— А ей это свойственно?
— Мы взяли к себе ребенка моего деверя, вы это знаете. Хотите верьте, хотите — нет, но я отношусь к Колетте как к родной дочери.
Вероятно, это было чисто интуитивное ощущение, неясное, почти неуловимое, но, сколько бы Мегрэ ни смотрел на женщину, сидевшую напротив него и курившую сигарету за сигаретой, он не мог представить ее в роли матери.
— И вот, якобы желая помочь мне, она без конца отирается здесь. Если мне на несколько минут нужно выйти, она уже стоит в коридоре и со слащавой улыбкой набивается: «Вы ведь не оставите Колетту одну, мадам Мартен? Позвольте мне посидеть с ней». А я про себя думаю, не развлекается ли она в мое отсутствие тем, что шарит у меня по ящикам.
— Однако же вы ее терпите.
— Приходится. Об этом настойчиво просит Колетта, особенно с тех пор, как слегла. Мой муж тоже ей симпатизирует. Когда-то, будучи еще холостяком, он болел воспалением легких, и она за ним ухаживала.
— Вы отнесли обратно в магазин куклу, которую купили в подарок Колетте на Рождество?
Она нахмурилась и посмотрела на смежную дверь:
— Я вижу, вы ее расспрашивали. Нет, я не отнесла куклу по той простой причине, что купила ее в универмаге, а они сегодня все закрыты. Вы хотите ее посмотреть?
Она сказала это с вызовом и, вопреки ожиданиям Мегрэ, принесла коробку, на которой сохранилась цена: кукла была дешевая.
— Могу я узнать, куда вы ходили сегодня утром?
— За покупками.
— На улицу Шмен-Вер или Амело?
— И на улицу Шмен-Вер и на улицу Амело.
— Простите за нескромность, что вы купили?
С разгневанным видом она бросилась на кухню, схватила сумку и почти что швырнула на стол:
— Смотрите сами!
В сумке лежали три банки сардин, ветчина, масло, картошка и пучок латука.
Она смотрела на комиссара пристально, сурово, не изменившись в лице и скорее злобно, чем со страхом.
— У вас есть еще ко мне вопросы?
— Я хотел бы знать фамилию вашего страхового агента.
Она явно поняла не сразу, потому что переспросила:
— Моего агента?
— Да, страхового агента. Того, что к вам приходил.
— Простите, совсем забыла. Это потому, что вы сказали мой агент, как будто у меня с ним дела… И это тоже Колетта вам выболтала? Действительно, два раза приходил какой-то человек, знаете, из тех, от кого трудно отделаться. Я сперва подумала, что это продавец пылесосов. Оказалось, он занимается страхованием жизни.
