Гвенни утвердительно кивнула.
— А как у тебя с футболом? — спросила она Мэллори.
— Неплохо, но не так хорошо, как было раньше.
— А с плаванием как? — задала бабушка вопрос Адаму.
— Терпеть не могу стиль баттерфляй, но я единственный в группе, кто хоть как-то им овладел.
— Ничего, со временем у тебя нарастут мышцы на плечах. Твой папа отлично плавал. Он был региональным чемпионом.
— Да, — уплетая за обе щеки вафли и колбасу, ответил Адам. — Папа любит показывать фотографии.
— Может, хочешь посмотреть телевизор? — предложила бабушка.
— Хорошо, — ответил озадаченный Адам.
Ни родители, ни бабушки с дедушками не воспринимали телевизор всерьез и прибегали к его помощи только тогда, когда нужно было срочно занять чем-то малыша.
Гвенни отнесла поднос с вафлями в комнату с телевизором и вернулась в кухню.
— Вам, девочки, надо научиться вязать, — неожиданно заявила она.
Сестры переглянулись.
Бабушка порылась в шкафу и выудила оттуда огромную сплетенную из лозы корзину с крышкой, где хранились нитки и пряжа.
Когда Тим с дедушкой появились в дверях, Гвенни распорядилась:
— Берите Адама и отправляйтесь куда-нибудь пообедать, а я пока поучу девочек рукоделию.
— Я уже съел четыре вафли, — раздался голос Адама из соседней комнаты.
— Ты растешь, — возразила Гвенни.
Она бросила на мужа многозначительный взгляд, который тот понял мгновенно, так что вскоре мужчины с Адамом уже отъезжали от дома.
До вязания, конечно, дело так и не дошло. Гвенни показала внучкам, как пользоваться спицами только для очищения совести, так как не хотела лгать в воскресенье. Впоследствии она связала им два длинных шарфа грубой вязки — зеленый для Мерри и голубой для Мэллори.
Пока Гвенни скручивала пряжу, превращая ее в непрерывную аккуратную нить, Мэллори, не выдержав, спросила:
— Ты знаешь о наших снах?
Бабушка отложила пряжу в сторону и утвердительно кивнула.
— Ты не видишь наших снов, — продолжала Мэлли, — но ты знаешь, что значит быть отделенным от своей сестры-близнеца, знаешь, как это больно… Почему я вижу то, что будет, а сестра — то, что уже произошло? Какой в этом смысл?
— И зачем нам это? — вмешалась Мередит.
— Дэвид Джеллико… — прервала Мэллори сестру, запнулась, помолчала, но, преодолев секундное замешательство, продолжила: — Он не такой, каким хочет казаться.
Бабушка слушала молча.
— Она с ума сошла! — обращаясь к Гвенни, воскликнула Мерри. — Мэлли думает, что Дэвид — свихнувшийся маньяк, который совершает поджоги и убивает собак.
Бабушка молчала.
— Она думает… — продолжала Мередит. — Я не знаю! У меня нет доказательств…
Бабушка по-прежнему молчала.
— А впрочем, мне и не нужны никакие доказательства. Как можно серьезно относиться к такой чепухе?
— Это не чепуха, — сказала Мэллори.
— Эти идиотские видения появились у тебя после пожара, — недовольно заметила Мерри. — Ну ладно! Если ты и впрямь думаешь, что Дэвид замыслил что-то нехорошее, что делать? Что ты собираешься предпринять?
— Я прослежу, куда он ездит… — подумав, ответила Мэллори.
— Как?
— Я еще не знаю. Бабушка! Ты ничего не посоветуешь?
Гвенни пожала плечами и отрицательно покачала головой.
— Можно воспользоваться велосипедами, — предложила Мэлли.
— Нет, нет и еще раз нет. Я не езжу на велосипеде, — сказала Мерри. — А ты ездишь, только чтобы показать свое превосходство! Я подарила свой велик Адаму еще в прошлом году. Да и до этого редко на нем каталась.
— Надо придумать, как проследить за Дэвидом. Возможно, это должно быть что-то вроде эстафеты. Только тогда придется рассказать о моих подозрениях кому-то еще. Не знаю… Мама говорит, что где есть воля, там найдутся и средства. Мы должны…
— А ты обещаешь, — перебила ее Мерри, — заткнуться и отцепиться от меня, если выяснится, что Дэвид — сентиментальный молодой человек, который устраивает безобидные розыгрыши?
— А ты обещаешь заткнуться, если мы выясним, что он шизик, который убивает животных и устраивает поджоги?
— По-моему, — вмешалась в разговор Гвенни, — разумнее будет не подымать шума, не посвящать в это посторонних, а потихоньку задавать нужные вопросы нужным людям…
Мэлли нервно вздрогнула.