– Ну пусть входят, – кивнул Фесс, для внушительности беря в руки посох.
Депутация – шесть кряжистых, как один похожих на самого голову мужиков – вошла осторожно, ломая шапки и теснясь возле стенки.
– Что вам, люди добрые? – спросил Фесс. – Дело своё я сделал. Вас никто больше не потревожит. Правда, по ходу возникли всякие препоны, из-за чего огонь-то и вспыхнул, но теперь уже всё в порядке. Погост ваш упокоен навеки.
– Погост наш… – сдавленным голосом проговорил голова. – О погосте-то мы и пришли порадеть, ваша волшебническая милость… там ведь головешек и тех не осталось, камни сплавились… косточки родных наших, что там лежали, все небось тоже погорели, так что нам теперь и родителей с делами помянуть негде честным порядком…
Фесс развёл руками.
– Ну что ж поделаешь. Впрочем, могильные камни-то восстановить можно. Записи-то в храме остались небось?
– Да что ж камни над пустыми ямами восстанавливать? – упрямо возразил голова. – Не-ет, ваша милость, так не пойдёт.
– Погоди, любезный, а что ж ты от меня, собственно, хочешь? – опешил Фесс.
– А выкупа хочу, – дерзко ответил голова. – Пожег ты, твоё волшебничество, косточки дедов-прадедов наших – плати, стало быть. Пеню плати, как за убитых, стало быть, поскольку ты их в самом деле второй смертью убил. А уж что и как восстанавливать – это мы сами решим, без твоей милости обойдёмся.
От подобной наглости Неясыть просто остолбенел. Ему казалось, что благодарные селяне должны низко ему кланяться, благодарить за избавление, смотреть с благоговейным испугом… а они пришли требовать мзды!
– Опять же пусть ваша милость не думает, деньги нам не на пропой нужны, а тем же отцам-инквизиторам сунуть, чтобы приехать согласились и проклятие бы сняли, – внушительным голосом продолжал голова, – Ты… вы, ваша милость, милорд мэтр, уедете сегодня, а нам-то тут жить! Ни дитяти имя не наречь, ни отпеть, ни повенчать…
Закончить голове не дал побелевший от ярости Прадд.
– Ах ты, сивая бор-рода! Да я тебе за наглость твою сейчас её всю по волоскам повыдергаю!..
– Сядь, Прадд! – резко приказал Неясыть. – Почтенный староста, а что, если я откажусь платить? Голова ухмыльнулся.
– Тогда мы, значить, сами у тебя в карманах пошарим, твоя милость. Ты сейчас даже котёнка и того не зачаруешь.
Это было истинной правдой, к глубокому прискорбию Неясыти. Гном и орк, конечно, станут отбиваться, но в конце концов дом этот можно и поджечь.
– А ну назад! – завопил Сугутор, широко размахиваясь шестопёром. Депутация и вправду попятилась, однако откуда-то из сеней с подозрительной быстротой появились длинные и толстые колья-ратовища. Орк, молодецки свистнув, размахнулся секирой, и, наверное, тут не обошлось бы без великой крови, однако Неясыть примирительно поднял руку.
– Хорошо, староста. Я заплачу. Этого хватит? Фесс сунул руку за пазуху, медленно извлёк наружу. На ладони блеснула кучка золотых имперских цехинов, что ценились по всему Эвиалу.
У старосты немедленно отвисла челюсть. У орка с гномом – тоже.
– Берите. – Монеты со звоном покатились по столу. – Прадд, Сугутор, пропустите их. Пусть убедятся.
Депутация монеты проверила основательно – на вес и на зуб.
– А добавить? – трясясь от жадности, потребовал голова.
– У меня почти ничего и не осталось, – понурился Фесс. – Вот разве что ещё десяток цехинов…
Новая порция золота перекочевала в дрожащие руки старосты.
– Что вы делаете, мэтр?! – завопил гном, хватаясь за голову и вполне натурально выдирая клочки волос. – То, что я собирал по грошику…
– Не драться же с ними, Сугутор. Вас они в конце концов одолеют, а я смертельно устал, – уныло отозвался Фесс.
– Ладно, чародей. – Голова сгрёб золото и спрятал его себе за пазуху. – Так и быть, можешь уезжать. Мы не выдадим тебя Инквизиции. Скажем – мол, само случилось.
– Серьёзно? Ну, спасибо, – отозвался Фесс. – Ну, Прадд, Сугутор, в путь! Только… вот что, любезный голова, оттисни свою печать на свитке, удостоверяющем, что свою работу я сделал.
– Да запросто! – Староста не колебался.
– Вот и хорошо. – Неясыть спрятал грамотку. – Прощай, староста, извини, что ваш погост порушили, но да уж тут ничего…
