Фесс медленно спустился с крыльца.
– Каким же образом, дозволено ли будет узнать, почтенный отец-экзекутор выкорчёвывает грехи? Этлау зловеще усмехнулся.
– Сейчас вечер. Когда зайдёт солнце, настанет пора злых Сил. И – пора тех, кто встаёт у них на дороге. Приходите сюда, к церкви, мэтр, и вы всё увидите своими глазами. Своими глазами, – для внушительности повторил экзекутор, повернулся и с удивительной для его роста быстротой засеменил прочь.
– Святая Церковь поразит Зло! – фанатично выкрикнул старик священник за спиной Фесса. Неясыть обернулся к нему.
– Ну хорошо, – неприятным голосом сказал Неясыть. – Мне нельзя тут работать, это понятно. Но сходить-то на ваш погост я, надеюсь, могу?
– Можешь, – нехотя кивнул священник. – Но смотри, некромант, если только ты начнёшь осквернять наши могилы… копаться в них… я мигом призову отца Этлау!
– Разумеется, – холодно сказал Фесс. Нарушивший договор некромант в любом случае подлежал суду Академии, но здесь могут и отказаться утруждать себя подобными формальностями. А недооценивать силу святых отцов может только полный глупец.
Дорожка к кладбищу выглядела неважно. Земля изрыта, повсюду следы острых и длинных когтей – костяные гончие уже отыскали дорогу из могильной тьмы, и значит, с каждой ночью их будет появляться всё больше и больше. Что произойдёт потом – тоже понятно. Наступит миг, когда их ярость и ненависть к живым преодолеют магию висящих в домах образов Спасителя и его почитаемых святыми сподвижников. Какое-то время продержится церковь, но потом обрушатся и ее стены. И тогда в этой деревне не останется никого живого. Счастье еще, что и костяные гончие далеко не пойдут – пережрут одна другую, но вот последняя выжившая обратится в подобие «крысиного тигра» и отправится в странствие по градам и весям Семиградья, гонимая неутолимым голодом и столь же неутолимой жаждой убийства. Не будет смысла искать в её действиях какой-то расчёт. Нет, она будет просто убивать, убивать, убивать – пока не столкнётся с ним, Фессом. И надо, чтобы это произошло как можно раньше; желательно – здесь, в Больших Комарах, невзирая ни на каких экзекуторов.
Фесс миновал сложенные из серого плитняка ворота кладбища. Предстояло определить, не завёлся ли тут кто-нибудь ещё, пострашнее костяных гончих. И определить быстро, потому что, даже просто стоя на кладбищенской земле, Фесс чувствовал содрогание мёртвых костей и сердец под толстым слоем песка. Они тоже чуяли наступление ночи.
Могильные плиты были не расколоты, не перевёрнуты, а аккуратно подрыты. Верный признак гончих; однако дальний от церкви угол показался Фессу уж слишком безмятежным для беспокойного кладбища. Неясыть быстро сбросил сумку с плеча, достал серебряный кинжал – его не стоило зря таскать на поясе. Торопясь, очертил вокруг себя заострённым концом почти идеальный круг – чем ближе он к проведённому циркулем, тем лучше, тем крепче защита. Закрыв глаза, прошептал одну из формул Силы – подействует ненадолго, но расходовать себя особенно щедро он и не хотел. Не попусти Тьма, почует святой отец Этлау.
Как только Фесс докончил последнюю строчку литании, как земля на миг вокруг него сделалась прозрачной – вся, за исключением Круга Отражения. Фесс увидел могильные ямы, истлевшие доски гробов, а под ними, под ними…
Его глаза обожгло – внезапно и резко, словно от удара хлыстом. Да, тем, что лежали в этих тихих до поры до времени могилах, было что скрывать от не в меру любопытного чародея. Захороненные там костяки не имели ничего общего с человеческими. Костяные гончие, будучи куда опаснее тех же зомби или просто неупокоенных мертвецов, были, по сути, просто слепленными из человеческой плоти и костей существами, отдалённо напоминавшими громадных псов, откуда и пошло их название. Это была уже вторая стадия неупокоенности, когда вливавшаяся в отжившее своё тела Сила начинала играть с предоставленным «материалом», добиваясь его наибольшей смертоносности.
А вот в этих могилах начиналась уже стадия третья, о которой даже Даэнур говорил, что такое случается раз в сто лет. Могильная земля изменяла теперь уже не костяки, но сами кости, начиная наращивать на них новую плоть. Здесь в плотных коконах зрели, терпеливо ожидая своего часа, те самые костяные драконы, о которых с таким ужасом писали древние некроманты – кому посчастливилось пережить встречу с таким драконом. Такого дракона некромант мог создать и сам, но подобное в большинстве случаев требовало человеческих жертв.
