Личность Юнары также отличалась недюжинной силой, а что касается Сефида, то в магии ей вообще не было равных. Однако своей непосредственностью герцогиня скорее напоминала ребенка, в чьи руки попал лонггон, стреляющий тяжелыми ядрами; ребенка, неспособного даже правильно прицелиться и потому опасного для окружающих, будь то друзья или враги. Лерена же – бывалый солдат, вооруженный простеньким огнестрелом, однако всаживающий пулю неприятелю прямо между глаз.
Слуги опустили паланкин у входа во дворец. Ганиморо проследовала вслед за императрицей в ее опочивальню. Избранная первой вошла внутрь, дабы убедиться, что там все в порядке. Горничная была на месте: она поправляла покрывало и грелку, готовясь лечь в свою кровать у изножья постели Лерены.
Императрица обвела взглядом комнату, убедилась, что все готово для отхода ко сну, и Ганиморо вернулась к себе. Ее спальня была ничуть не меньше, чем опочивальня императрицы. Здесь она поработала около часа, вместе с дворецким сверяя счета, после чего тоже легла в постель.
Избранная уже начала дремать, когда в ее комнату стремительно вошла Лерена, а вслед за ней – горничная, у которой был донельзя несчастный вид. Императрица приказала девушке зажечь все светильники, после чего отослала ее на кухню заказать легкий ужин, а сама присела на край кровати Ганиморо. Та попыталась встать, но Лерена жестом велела ей оставаться в постели.
– Не надо, лежи. Я ненадолго.
Ганиморо не стала говорить, что если к вам зашли всего на минуту, ужин обычно не заказывают.
Чем я могу вам помочь, ваше величество?
– Скажи, ты долго приучала себя произносить эту фразу?
– Какую фразу? – не поняла Ганиморо.
– «Ваше величество», вместо «ваше высочество», кем я числилась до того, как умерла моя мать.
– Нет, ваше величество. С того самого момента, когда нам было по семь лет и мы познакомились с вами, я знала, что в один прекрасный день вы станете императрицей. И я приучила себя произносить эти слова еще в те дни… Когда пришло время, они стали поизноситься сами собой.
Лерена кивнула, словно ожидала услышать именно такой ответ, а потом сказала:
– Повелитель может быть только один.
Ганиморо растерянно заморгала. Избранной было трудно понять, куда клонит императрица. Кроме того, она не понимала, какая роль в этой беседе отведена ей самой, что само по себе выглядело довольно необычно. Тон, каким Лерена произнесла свою фразу, тоже показался Ганиморо весьма странным, словно это был вопрос, а не маловразумительные полуночные размышления.
– Разумеется, ваше величество. Так оно всегда и было, – поспешила ответить Избранная, подумав, что императрица наверняка имеет в виду Юнару.
От этой мысли девушке стало не по себе. В настоящий момент между сестрами не было откровенной вражды – главным образом благодаря тому, что Генерал Третий Принц Мэддин Кевлерен исчез за горизонтом, а в Ривальде революция смела Кевлеренов с трона. Интересно, подумала Ганиморо, что в таком случае гложет императрицу?..
– Тем не менее власть бывает разная, – продолжала тем временем Лерена, глядя куда-то в пространство отсутствующим взглядом.
– Мне не совсем понятно, что вы хотите сказать, ваше величество…
Императрица тяжело вздохнула.
– И мне тоже, милая Ганиморо. Я далеко не все понимаю… что само по себе уже плохо. Мне не дают покоя какие-то смутные мысли, я пытаюсь уловить их смысл, но он то и дело ускользает от меня. – Императрица неожиданно поднялась с постели и поправила покрывало там, где только что сидела. – Ничего, когда-нибудь пойму. А теперь скажи служанке, чтобы она принесла ужин в мою опочивальню.
Тысяцкий Авенел Кенди, посол Ривальдийской республики в Хамилайской империи, в пятый раз за утро посмотрел на свое отражение в зеркале.
– Вы прекрасно выглядите, – польстил ему секретарь, кстати, также пятый раз за утро.
Авенел тыльной стороной ладони пригладил мундир.
– Да-да, я знаю, и все же, – сказал он и в очередной раз придирчивым взглядом окинул свое отражение.
– Понимаю: вам следует в этом самому убедиться.
От тысяцкого не скрылся сарказм в голосе Синесса Ардры, и он следка покраснел. Нервозность уступила место гневу.
