Ага, оказывается, ему предстоит отобедать с представительницей ривальдийских Кевлеренов – тех самых, с которыми императрица поручила вступить в контракт. Но каково место этой женщины в королевской семье? По выражению лица Идальго Паймер догадался, что тот тоже понял, кто перед ними.
В следующее мгновение герцог увидел, что его Избранный недоуменно поднял брови. В чем дело, подумал Паймер, бросив взгляд в сторону тех, что приближался к нему. Одна представительница Кевлеренов и несколько недружелюбного вида солдат… и что?
И тут до Паймера дошло.
Женщина была одна! Где же ее Избранная?..
Кавалеристы заняли места по периметру зала, вытянулись в струнку и положили руки на сабли. Офицер и женщина-Кевлерен подошли к столу. Каково же было изумление обоих хамилайцев, когда место во главе стола заняла не женщина, а сопровождавший ее офицер.
Командир кавалеристов был средних лет, высок ростом и широкоплеч. И хотя он уже довольно заметно раздался в талии, а черты лица слегка оплыли, бравая выправка по-прежнему выдавала в нем настоящего военного.
– Я тысяцкий Маркелла Монтранто, – произнес офицер. Голос его звучал глухо, как будто дыхание давалось ему с трудом. – Ваша светлость, от имени Комитета Безопасности Ривальдийской республики я приветствую вас в нашей недавно освободившейся стране. Надеюсь, что пребывание здесь доставит вам немалое удовольствие, а также окажется полезным с точки зрения укрепления дружбы между двумя нашими странами.
Паймер демонстративно посмотрел сначала на женщину, потом на Монтранто.
– Благодарю за теплые слова. Я целиком и полностью разделяю ваше мнение, – произнес он.
Наступила пауза. Офицер смотрел на герцога с таким видом, будто ждал, что Паймер добавит к сказанному что-то еще, но тот молчал.
– Что ж, в таком случае, – промолвил Монтранто, – прошу к столу.
Он хлопнул в ладоши, и тотчас появились слуги.
Паймеру показалось, что прислуга демонстрировала неподобающую спешку. Быстро поставив на стол тарелки для каждого гостя и отодвинув от стола стулья, слуги столь же быстро удалились.
Для герцога явилось неожиданностью, что Идальго выждал несколько секунд, позволив ему сесть первым. Он даже покраснел, словно его застали врасплох за чем-то постыдным, однако медленно опустился на стул. Когда Идальго тоже занял свое место, снова появились слуги: они принесли супницу и глубокие тарелки, которые поставили на мелкие, разлили в них густой овощной суп и покинули зал.
Все это ори проделали стремительно, едва ли не бегом.
– Полагаю, мадам, мы незнакомы друг с другом, – произнес Паймер, откашлявшись. – Я…
– Ей известно, кто вы такой, – не дал договорить ему Чиерма.
Герцог умолк, сраженный столь вопиющей бестактностью. Никто за всю его жизнь не разговаривал с ним так непочтительно, разве что Юнара. Паймер заметил, что Идальго попытался встать, и поспешил положить руку на колено Избранному, чтобы тот успокоился.
– Однако официально их не представили друг другу, – вмешался в разговор Монтранто.
Чиерма посмотрел на офицера с тем же нескрываемым презрением, с каким он смотрел на Паймера и Идальго. Монтранто отвернулся первым: неожиданно герцог понял, кто на самом деле сегодня здесь хозяин.
Кстати, а кто он вообще такой, этот Чиерма? Член Комитета Безопасности? И с какой стати он наделен властью над этим офицером и этой женщиной?..
– Я – леди Энглей Кевлерен, – ответила женщина, причем едва ли не скороговоркой, словно боялась, что ей не дадут договорить.
Чиерма посмотрел в ее сторону с нескрываемой злобой. Паймер даже испугался, что дворецкий ударит женщину, несмотря на ее высокое происхождение. Испугался не потому, что она приходилась ему родственницей, а просто потому, что, случись такое, Идальго наверняка бы вмешался, и он не смог бы остановить своего Избранного. Хотя Идальго был воспитан для того, чтобы защищать в первую очередь его, Паймера, любой Акскевлерен автоматически встанет на защиту любого Кевлерена.
Но Чиерма не стал устраивать сцен, а только произнес с нескрываемым сарказмом:
– Уже не леди. Теперь вы просто Энглей Кевлерен. Наступила томительная пауза, которую первым нарушил Паймер.
