Молодой жандарм приосанился:
– Вам следует обратиться к чиновнику по следственным делам Полянскому Алексею Фёдоровичу. Прямо по коридору, затем направо, третий кабинет по ходу движения – его.
– Благодарю вас…
Анастасия шла по длинному коридору, мысленно повторяя: «Прямо, направо, третий кабинет по ходу…» и, наконец увидела перед собой дверь с небольшой табличкой, на которой значилось: «Полянский Алексей Фёдорович, следственный отдел».
Дрожащей рукой Анастасия Николаевна постучала.
– Прошу, входите! – услышала она приятный мужской голос и, несколько приободрившись, вошла в кабинет.
– Добрый день, сударыня. Присаживайтесь. – Полянский указал женщине на стул для посетителей.
Купчиха осмотрелась: кабинет был небольшим, вмещал лишь письменный стол чиновника, три стула, шкаф, заставленный толстыми папками, да крохотный столик в углу, за которым расположился писарь.
– Я… я… – робко начала госпожа Глызина, присев на предложенный стул.
Полянский, бросив беглый взгляд на посетительницу, сразу определил в ней женщину уважаемую и с достатком.
– Говорите, сударыня, не волнуйтесь. Смею предположить, вас сюда привело некое серьёзное обстоятельство?
– Да, да… Вы совершенно правы, Алексей Фёдорович… Простите, я не представилась: Анастасия Николаевна Глызина… Дело в том, сударь, что мой муж, Василий Иванович Глызин, последние два дня не появлялся ни дома, ни в своей конторе… Поверьте, я очень волнуюсь… Просто места себе не нахожу…
– Так, так… – неопределённо протянул Полянский. – Простите, сударыня, я так полагаю, ваш муж имеет собственное дело?
– Да, торговое. Его контора располагается в Спасоналивковском переулке.
– Анастасия Николаевна, а мог ваш муж просто уехать по делам и не успеть предупредить вас об этом? – высказал предположение чиновник.
– Что вы, сударь?! Это невозможно! Даже если бы муж ничего не сказал мне, то уж с братом-то поделился бы наверняка. У них ведь общее дело, – пояснила госпожа Глызина.
– Тогда, прошу покорно извинить, вынужден задать вам крайне неприятный и щепетильный вопрос…
Анастасия Николаевна подняла заплаканные глаза, взмахнула ресницами и тяжело вздохнула:
– Я понимаю, о чём вы хотите спросить… Есть ли у моего мужа любовница?
– Ещё раз простите, сударыня, но я должен соблюсти все формальности…
– Да, да, конечно… Так вот, я думаю, что любовница у Василия есть. Но кто эта женщина, не знаю. Дело в том, что мой муж всегда любил женщин, я к этому привыкла… Однако он никогда не пропадал из дому на несколько дней подряд!
Полянский замялся: повода для расследования он не видел, скорее всего, купец где-то загулял. Но как объяснить это и без того расстроенной госпоже Глызиной?
Алексей Фёдорович откашлялся:
– Сударыня, вынужден огорчить вас, но в отсутствии вашего супруга я не вижу ничего криминального. Как это ни прискорбно, но, думаю, он просто где-то приятно проводит время.
Анастасия Николаевна округлила глаза:
– Боже мой! Что вы такое говорите? Да как вы можете?!
– Я понимаю, что сие звучит жестоко, но, увы, такова жизнь. К сожалению, в моей практике было много подобных случаев, – пояснил Полянский извиняющимся тоном.
– Ах… – женщина снова заплакала. – Но я отчего-то уверена, что с мужем приключилась беда! Эта статья про бриллиант маркизы Помпадур наделала вокруг его имени столько шума! Около нашего дома до сих пор отираются журналисты, воры и мошенники… Поэтому когда Василий пропал, я решила, что… – новый поток слёз помешал ей закончить фразу.
Однако Полянский уже насторожился. Он налил из графина воды и подал гранёный стакан посетительнице:
– Выпейте, вам надо успокоиться…
Купчиха приняла стакан дрожащей рукой и выпила всю воду.
– Вот и хорошо… А теперь, Анастасия Николаевна, прошу вас рассказать про бриллиант подробнее, – как можно мягче сказал Полянский.
Слегка успокоившись, женщина поведала господину следователю и о появлении сего злополучного бриллианта в их семействе, и о статье в бульварной газетёнке, и о последовавших в связи с её публикацией событиях.
Полянский слушал внимательно: он уже нутром чувствовал, что дело предстоит распутывать непростое.
