Когда два дня спустя Элинор проснулась в своей постели, она не сразу поняла, где находится. Внезапная слабость охватила девушку, когда она осознала, что королева уже покинула замок. Такое состояние было незнакомо юной леди – обычно она просыпалась, полная энергии и бодрости, с удовольствием предвкушая, чем займется, какие дела и развлечения ждут ее. А сейчас Элинор замерла в кровати, размышляя о том, что с ней происходит, откуда такое предчувствие беды. Вроде сегодня не ожидалось никаких неприятностей. Наоборот, в последние дни ее слуги исполняли свои обязанности с особым рвением, подстегиваемые присутствием самой королевы.
Слава богу, подумала она, что сегодня ей не придется присутствовать при наказании или, что еще хуже, казни кого-либо из крестьян. Элинор буквально заставляла себя присутствовать при свершении правосудия. Это было необходимо для того, чтобы ее люди знали, кто истинный хозяин в замке. Конечно, суд вершили сэр Андрэ или какой-нибудь другой ее высокопоставленный вассал, а не она лично, но сама процедура наказания всегда угнетала ее юную душу.
Элинор перебрала в уме возможные события наступившего дня. Утренняя месса, затем завтрак – что ж, определенно, здесь ничего неприятного быть не может! Затем ей надо проверить, как ее девушки-работницы прядут, ткут и шьют. Все еще лежа, Элинор тяжело вздохнула. Да, в первую очередь ей нужно посетить комнату, где работает прислуга, – она не заглядывала туда, по меньшей мере, три дня и не была уверена, что работа продвинулась за эти дни, а если что-то и было сделано, то вряд ли как должно. Служанки в последнее время были слишком заняты тем, что украдкой посматривали на знатную гостью. Забывая о своих повседневных заботах и обязанностях, каждая втайне надеялась, что именно ее призовут выполнить хоть самое малое поручение для королевы.
Элинор села в кровати и покачала головой, осуждая себя. Она и сама была не лучше своих служанок. Это-то и беспокоило ее. Она была чрезмерно возбуждена и выбита из привычной колеи присутствием в замке царственной гостьи.
После того, как сэр Андрэ и сэр Джон сняли с ее сердца груз беспокойства, рассказав прямо и откровенно о благородном характере сэра Саймона, оставшиеся дни в обществе королевы были для хозяйки Роузлинда истинным наслаждением. Посыльные колотили в ворота замка по нескольку раз на день, и не все сообщения, которые они доставляли королеве, были личными или секретными. Некоторые королева читала вслух и даже обсуждала их с Элинор и ее приближенными. Эти беседы открывали Элинор новые волнующие перспективы за пределами песков и полей Роузлинда и Мерси, лесов и долин Кингслера и других поместий. Элинор снова печально вздохнула: слушать о деяниях королей было, безусловно, гораздо увлекательнее, чем присматривать за работающими без особой охоты служанками.
К тому времени, когда королева была готова покинуть замок, – а она задержалась еще на один день с тем, чтобы Саймон, который хотел оставить своих людей при себе, смог обеспечить ей достойное сопровождение, – Элинор чуть не откусила себе язык, так она старалась удержаться, чтобы не броситься на колени перед королевой, умоляя взять ее с собой в столицу. И удержалась она от этого шага только благодаря врожденному чувству гордости, а не потому, что умела держать себя в руках. К тому же она прекрасно знала, что подобное поведение не будет одобрено королевой. И Элинор задумалась: а запомнит ли ее королева вообще?
Она выбралась, наконец, из кровати и позвонила в небольшой серебряный колокольчик, которым призывала своих горничных. Накинув просторный халат, поданный ей, Элинор проследовала в гардеробную. Горничная озабоченно семенила сзади.
– Какой наряд Вы желаете надеть сегодня, миледи? – спросила Гертруда.
– Наряд? – Элинор, все еще не совсем проснувшись, озадаченно задумалась. Никто не наряжается в богато расшитую тунику с золотой отделкой, чтобы проинспектировать кладовую или ткацкую мастерскую, или чтобы заняться счетами. Грубоватый, домашней выделки лен будет достаточно хорош для этого. И вдруг ее осенило. В Роузлинде все еще оставался гость. Сэр Саймон, который уезжал провожать королеву, должен был вернуться поздно ночью. Элинор, правда, не видела его, так как уже спала, и не слышала его возвращения, потому что стены замка были слишком толстыми и не пропускали звуков, а окна ее спальни смотрели не во двор, а в сторону моря. Теперь она припомнила, что горничная будила ее. Элинор строго требовала, чтобы ей сообщали о малейших событиях, происходивших в ее владениях. Но вчера вечером она была слишком утомленной, чтобы обратить внимание на что-либо.
