Одно радовало: тот, кто не горел желанием занять пост королевского опекуна над такими владениями, какие были у Элинор, явно не стремился набить свой кошелек чужим золотом.
Королева между тем меньше всего собиралась уговаривать Саймона, ей было важно понять, что с ним происходит.
– Саймон, тебя что-то гложет? – участливо спросила она, как только Элинор вышла.– Здоров ли ты?
– Да.
Такой лаконичный ответ еще больше обеспокоил королеву. Саймон привык всегда делиться с ней своими сомнениями и проблемами, если только у нее было время на то, чтобы выслушать его. И эта привычка осталась неизменной. Саймон всегда был в курсе всех государственных дел Англии и проблем, которые появлялись в последние годы правления Генриха. Королева опустила руку на запястье Саймона и слегка сжала:
– Поверь, мне и в голову не приходило, что тебе будет неприятно это назначение. Я смотрела на это отчасти как на развлечение для тебя, потому что Элинор – все еще шаловливый ребенок, и я думала, что тебе не помешает немного ее веселья и задора. Я считала, что смогу, хотя бы отчасти, вознаградить тебя за ту благую весть о свободе, которую ты принес мне, и за твою преданность мне и Англии.
– Развлечение? Вы считаете, моя госпожа, развлечением взвалить еще одну тяжелую ношу на мои плечи?
– Тяжелую ношу? – королева была настолько ошеломлена словами Саймона, что даже не обратила внимания на их вызывающий тон. В конце концов, разве не долг подданных разделить бремя ее забот? Разве достойно отвергать королевскую милость?
– Вы, очевидно, думаете, что меня примут здесь с распростертыми объятиями. Ничего подобного! Этим землям так нужен опекун, как зайцу пятая нога! Уверен – что бы я ни сказал, что бы я ни сделал, все будет встречено в штыки!
– Разумеется, – согласилась королева, хмуря брови.– Тебе здесь абсолютно нечего делать. Твоя единственная задача – решить, каким должен быть доход с этих земель, чтобы король получил то, что положено ему по праву и что пойдет в казну короля. И за эту легкую службу ты еще будешь получать десятую часть – вполне приличная плата за необременительный труд! Так чем же ты недоволен? Что тебя беспокоит?
– Лично я никогда не возьму и монеты у сироты, – резко ответил Саймон. И тут же, ужаснувшись своим словам, он прикрыл свободной рукой глаза:
– Умоляю простить меня, мадам. Я сознаю, что Вы делаете все, что в Ваших силах, для блага леди Элинор.
Хотя королева благосклонно приняла его извинение, она так и не получила ответа на свой вопрос. Похоже, было, что Саймон и не собирался отвечать на него. Королева сердито пожала плечами:
– Ну что ж, я не собираюсь принуждать старого друга к выполнению поручения, которое ему не по душе. Конечно, все это несколько неудобно, но я постараюсь подыскать другого опекуна.
– Нет! – вырвалось у Саймона.
Королева изумленно посмотрела на него. Она была уверена, что он сам был также потрясен своим ответом, как и она.
– Не соблаговолишь ли ты в таком случае сказать мне, чего же ты желаешь?
И опять Саймон не нашелся, что ответить. Он и сам не понимал, почему его так огорошило королевское поручение, в то время как любой придворный блюдолиз в здравом уме готов был бы интриговать, умолять и даже дорого заплатить за то, чтобы только заполучить этот выгодный пост. Саймон понимал, что Элинор Аквитанская остановила свой выбор на нем, потому что ей понравилась эта своенравная девушка, и она доверила ее Саймону, зная, что он не ограбит невинное дитя. Другой же опекун своей жадностью мог довести до разорения эти богатые земли и даже спровоцировать вассалов на восстание.
Рыцарь понимал также и то, что королеву заботило и благосостояние самого Саймона. Умный человек легко мог компенсировать душевные и физические затраты на этом посту, не транжиря наследство своей подопечной и не запуская руку в королевскую казну.
Отказ Саймона от такого предложения явился бы черной неблагодарностью на щедрость королевы. Более того, злым поступком по отношению к беспомощной девушке. И все же Саймона почему-то страшила мысль о грядущих частых встречах с очаровательной леди Элинор. Интуиция подсказывала ему, что на этом посту его ожидают сердечная боль и страдания. Но когда королева выразила, пусть и неохотно, намерение найти ему замену, такая возможность ужаснула его. Сердце подсказало ответ, и слова сами сорвались с языка:
