После этого Германия продолжила вводить у себя первую в мире систему ввоза гастарбайтеров, основанную на современном понятии о границе и паспортном контроле. Это был великий компромисс между желанием аграриев и промышленников пользоваться дешевой рабочей силой, с одной стороны, и стремлением нативистов и националистов к германизации и предотвращению постоянного расселения здесь поляков и евреев – с другой. Такая политика открыла Германию для сезонной сельскохозяйственной трудовой миграции, но создала впечатляющий набор «предохранителей», не дававших этим рабочим навечно поселиться в Германии или натурализоваться. Участвовать в такой системе могли лишь неженатые рабочие и на протяжении не более чем трех лет. Они могли работать и оставаться в стране лишь с 1 апреля по 15 ноября. Практически все сезонные работники были неженатыми мужчинами. В соответствии с международной практикой женщине, в случае ее брака с гражданином другого государства, автоматически приписывалось гражданство мужа. Таким образом, женитьба на гражданке Германии не решала проблемы. На практике же местные власти и наниматели использовали еще более драконовские меры контроля – например, забирали у работников паспорта и документы, чтобы не дать им перейти к другим нанимателям, предлагавшим более высокую оплату и лучшие условия труда.
Распространение этой новой строгой системы ввоза гастарбайтеров замедлилось из-за великой европейской эпидемии холеры в 1891–1892 годах, приведшей к еще более жесткому запрету как на российскую трудовую миграцию, так и на трансокеанскую миграцию через немецкие порты. В 1892 году Германия даже временно наложила категорический запрет на въезд на ее территорию евреев российского подданства. Этот запрет не распространялся на эмигрантов из России, имевших нееврейское происхождение, и был снят лишь после введения нового режима медицинского досмотра на границе и обустройства в Бремене карантинной зоны[261]. Когда эпидемия закончилась, а депрессия конца 1880-х годов сменилась периодом быстрого роста промышленности в Германии и за рубежом, немецкие власти позволили объемам сезонной трудовой миграции из-за рубежа в рамках новой системы контроля быстро вырасти: с 25 000 человек в 1894 году до 454 000 – в 1905-м и 901 000 – в 1914-м[262]. Новые законы привели к массовому росту числа сезонных мигрантов из России в Германию: с 17 000 человек в 1890 году до 138 000 – в 1910-м[263]. Хотя большинство этих рабочих были вынуждены уезжать к 15 ноября, каждый год существенное их количество (10–15 %) находили законные и незаконные способы остаться в Германии. В сочетании со строгим контролем процесса натурализации это вело к постоянному росту числа проживавших в Германии российских подданных. В 1907 году число рабочих иностранного происхождения, приехавших в Германию из Российской империи, достигло 212 326 человек (156 847 было занято в сельском хозяйстве, 454 439 – в промышленности, а 10 040 – в торговле и на транспорте)[264]. Короче говоря, после поначалу суровой демографической политики депортации и ограничений Германия значительно расширила систему надзора, требования к документам и полицейский контроль, сделав возможным создание новой системы, позволившей импортировать дешевую рабочую силу, ограничивая при этом демографические последствия для этнического состава населения. Россия учла этот опыт – как учел его, впрочем, и весь мир.
Ответные меры, ставшие реакцией на депортацию из Германии российских подданных, поначалу приняли форму усиленного внимания к неукоснительному исполнению уже существовавших правил. Например, в 1886 году российские власти совместными усилиями попытались принять меры против тех, кто обходил запрет на иммиграцию иностранных евреев. Однако подобная реакция вряд ли могла обернуться симметричными действиями в отношении проживавших в России немецких подданных – хотя бы из-за того, что роль иностранцев в этой стране была иной. Здесь было очень немного аграрных и индустриальных низкооплачиваемых работников из числа немецких подданных и притом имелось значительное число их соотечественников, занятых в российской промышленности в роли квалифицированных рабочих или управляющих, которые играли в экономике империи важную роль. Обсуждая возможные действия, комитет Плеве быстро сделал первым пунктом своей повестки основную стратегию в отношении западных приграничных территорий, и резюмировать ее можно одним словом: земля
