В 1807 году в Новоархангельск прибыл шлюп «Нева». Командовал «Невой» лейтенант Л.А. Гагемейстер. Весной 1808 года А.А. Баранов направил его на Гавайские острова для установления торговых отношений. Главная цель торговли, естественно, заключалась в приобретении продовольствия. В обмен Русская Америка предлагала пушнину и товары морского промысла.
За год до прихода Л.А. Гагемейстера в Новоархангельск один из помощников А.А. Баранова — С. Слободчиков уже побывал на Гавайских островах. Завершив промысел у калифорнийских берегов, он «весьма выгодно, за 100 бобров и 50 кошлаков приобрел у американского шкипера» небольшое судно, на котором и отправился на Гавайи. Посетив остров Оаху[10], С. Слободчиков вступил в переговоры с его владетелем королем Томеомео. «Король Томеомео принял русских весьма благосклонно и послал Баранову, о делах которого много слышал от американцев, в знак особого уважения почетный шишак[11] и плащ из разноцветных птичьих перьев». Хотя С. Слободчикову и удалось приобрести для колонии в обмен на меха немного продовольствия, но заключить торговое соглашение с Томеомео он не смог.
О Гавайских островах, открытых Д. Куком в 1778 году, в Русской Америке знали. Правда, называли их тогда Сандвичевыми. Расположенные почти в центре Тихого океана, в четырех тысячах километрах к западу от побережья Северной Америки, Сандвичевы острова к началу XIX века были уже хорошо известны и в Европе, и в Соединенных Штатах. Здесь побывали многие мореплаватели. Из россиян первыми их увидели спутники И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского. Во время своего кругосветного плавания шлюпы «Надежда» и «Нева» подошли к Гавайским островам 27 мая 1804 года. Два дня корабли находились в видимости острова Оаху, однако на берег никто не сходил. Как вспоминал один из офицеров «Надежды»: «Господин фон Крузенштерн не желает стоять на якоре у Овахи (Оаху. — Ю. К.). Он хочет попытаться купить свиней и фрукты, проплывая мимо Овахи и крейсируя около нее. Желание Крузенштерна объясняется тем, что дикари здесь коварны, а дно для якорной стоянки очень плохое». После плавания у Гавайев экспедиция И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского разделилась. И.Ф. Крузенштерн на «Надежде» пошел в Петропавловск на Камчатке, а Ю.Ф. Лисянский на «Неве» — к Ситке. Вполне возможно, что первую информацию о Гавайях А.А. Баранов получил именно от Ю.Ф. Лисянского.
Между тем интерес к Гавайским островам в мире возрастал. Особенно ими интересовались англичане и американцы, о стратегической роли архипелага в связи с его географическим положением в Тихом океане, конечно, тогда еще не очень задумывались. Больше ценили мягкий субтропический климат и плодородные почвы островов. К началу XIX века на Гавайях уже появились первые американские и европейские фактории. Это, очевидно, и подвигло А.А. Баранова на отправку шлюпа «Нева» к их берегам.
Побывав на острове Оаху, Л.А. Гагемейстер, как и С. Слабодчиков, вступил в переговоры с королем Томеомео. Однако, как следовало из его доклада, договориться о торговле ему также не удалось. Причина была одна: «Главный из тамошных владетелей, или как его называли король Томеомео, прибрал всю торговлю в свои руки, не допуская пользоваться ею ни своих подданных, ни иностранцев, поселившихся в его владениях. Хотя принадлежавшие ему магазины были переполнены европейскими товарами, он не хотел продавать их по сходной цене, почему множество богатств, по отзыву его доверенных, бесполезно гнило от долгого лежания». Для экипажа Л.А. Гагемейстер сумел приобрести необходимое продовольствие, но «для колонии же не вывез ничего, положившись на обещание короля непременно прислать 100 бочек тары[12], которое он не исполнил».
В то же время Л.А. Гагемейстер писал, «что любой из Сандвичевых островов мог бы доставлять все, что нужно для русских колоний и портов на Восточном (Тихом. — Ю. И.) океане: сахарный тростник для выделки рома и сахара, сарачинское пшено, наконец, туземное хлебное растение таро, ничем не уступающее обыкновенной мучной пище. Все это родится там в изобилии. Король, узнав от американцев, что русские хотят поселиться в его владениях, сперва как будто испугался такого соседства, но потом усвоил себе эту мысль и говорил о ней с удовольствием».
