Мы с вами являемся представителями великих держав. И эти две державы должны в период переговоров взять на себя обязательства, ограничивающие действия своих вооруженных сил.
Есть вещи, которые неприятно, нелегко, затруднительно затрагивать или вспоминать, но я не был бы откровенен с вами, если бы не сказал о следующем. Вы сами хорошо знаете, что и до и после конфликтов советская сторона действительно сосредоточила крупные силы на границе с КНР, в том числе и в Монголии. Это не слухи, а факт. Вы говорите, что это сделано и делается в оборонительных целях. (Странно, правда, что вы заняли оборону в Монголии.) Но давайте оставим вопрос о том, кто кому угрожает. Давайте заключим соглашение о том, чтобы не угрожать друг другу. Такое соглашение обязательно должно включать в себя и ракетные войска. Нам известно, что советская сторона держит свои крупные военные силы на границе, в том числе и в Монголии; вы хотите, чтобы мы закрыли на это глаза. Но этого не будет.
Вы помните, что при вашем отлете в Москву в аэропорту я вам говорил о том, что обе стороны должны взять на себя обязательства о взаимном ненападении и включить их в соглашение о временных мерах. Вы тогда спросили, что будет, если мы не договоримся по этому вопросу. Я ответил, что тогда мы продолжим консультации.
Мы не хотим угрожать вам. Мы хотим договоренности. Но если кто-то хочет угрожать нам, хочет заставить нас склонить голову, то мы утверждаем, что сделать это никому не удастся. Мы никогда не поступимся принципами, никогда не склоним своей головы перед каким бы то ни было авторитетом.
Вы говорите, что эта проблема решается включением в проект положений о неприменении силы на границе, а также о том, что все возникающие там вопросы должны решаться в духе доброжелательного к ним отношения и в духе консультаций.
Но вы должны учитывать, что в наших отношениях существует большой накал, большая напряженность. Далее, при современном уровне науки и техники, и вы об этом хорошо знаете, в понятие «оружие и сила» обязательно должны быть включены ракетные войска, а не только обычные виды вооружений. Вы говорите далее, что вопрос о взятии обязательств о ненападении — это крупный вопрос, что его нужно решать особо, как межгосударственную проблему. Я хотел бы вам напомнить, что заключение соглашения о временных мерах было бы в современной международной обстановке соглашением первостепенной важности. Значение его будет не меньшим, чем заключение соглашения о взаимном ненападении с другими странами, о котором СССР сейчас ведет переговоры.
В наших отношениях существует большая напряженность; более того, имели место вооруженные конфликты. Почему же в такой обстановке мы не можем ограничить в период переговоров действия своих вооруженных сил? Доводы, с которыми вы выступаете против наших предложений, являются совершенно несостоятельными.
Возьмем теперь вопрос о выходе вооруженных сил из соприкосновения. Главы правительств договорились об этом, и Косыгин действительно выразил полное одобрение этого предложения. Но когда речь зашла о том, как практически осуществить этот выход, Косыгин сказал, что он должен доложить в Москве. Таковы факты. Мы никогда не говорили, что советская сторона полностью согласилась с этим предложением.
Мы вам не раз говорили, что наши предложения о выводе вооруженных сил из соприкосновения преследуют одну-единственную цель — предотвратить вооруженные конфликты. Мы говорили, что если вы в принципе согласны с этой идеей, то давайте свой вариант того, как это делать на практике (мы не настаиваем именно на нашем проекте), и мы будем продолжать консультации.
Однако прошло более семи месяцев, а советская сторона так и не заняла определенной позиции по этому вопросу. Она лишь выразила свое осуждение этой идеи, сказала, что она с ней не согласна. Кроме этого ничего другого не сказала. Разве это можно назвать переговорами?
Вы знаете, что мы предлагаем, чтобы пограничные войска были отведены со всех спорных участков, но что эти участки будут находиться под прежней юрисдикцией. Но вы боитесь того, что если вы отведете свои войска, то мы проникнем в эти районы. В этой связи я хочу вам откровенно сказать о том, что когда мы будем обсуждать с вами вопрос о прохождении линии границы, то у нас будет много аргументов в свою пользу, и надо откровенно сказать, что эти-то участки не так уж и интересуют нас. Когда мы будем с вами в будущем рассматривать прохождение линии границы, мы будем поступать следующим образом: территории или участки, относительно которых наши доводы соответствуют договорам, мы никогда не отдадим; если же наши доводы не соответствуют договорам, то мы такие территории не возьмем. (Юй Чжань вклинился в рассуждения Цяо Гуаньхуа, подчеркнув: «Не возьмем, откажемся от них, даже если бы их нам дарили».) Мы вам ясно и четко сказали, что у нас нет к СССР территориальных претензий.
