Россия и Европа в эпоху 1812 года. Стратегия или геополитика - страница 30

Погоня за сиюминутными (тактическими) удачами, стремление навязать генеральное сражение и тем самым решить исход войны только военными средствами и привела Наполеона к полному стратегическому провалу. Интуитивно, он с самого начала войны чувствовал, что что-то не так. И когда вроде бы промежуточная цель оказалась достигнутой (русские оставили свою древнюю столицу — Москву), все его попытки вступить в переговоры о мире оказались безрезультатными, а личные послания к Александру I остались без ответа. Причем, российскому императору пришлось в этом вопросе столкнуться с образовавшейся тогда «партией мира», к которой причисляли и его близких родственников — великого князя Константина и императрицу Марию Федоровну[84]. А после сдачи Москвы ему выпало доля успокаивать свою любимую сестру Екатерину Павловну, стоявшую во главе патриотически настроенных консерваторов. 6 сентября 1812 г. из Ярославля она написала довольно резкое письмо Александру I о критическом отношении части общества по отношению к самому императору и результатам проводимой им политики[85]. Несмотря на оказываемое с разных сторон давление родственников и самых различных партий в своем окружении, российский монарх не свернул с пути и продолжал четко и последовательно выдерживать выбранный перед войной курс.

Наполеон упустил благоприятное время для отступления от Москвы, а для русских же наступил момент реализации давно задуманного плана по уничтожению противника. В полной степени план выполнить не удалось — французский император сумел не попасть в «русскую мышеловку» на Березине. Но катастрофа Великой армии все же была налицо. По окончании боевых действий на русской территории главнокомандующий М.И. Кутузов имел полные основания написать: «Неприятель с бедными остатками бежал за границу нашу»^>{78}. Маршал А. Бертье, докладывая в начале 1813 г. Наполеону о результатах русской кампании и о катастрофических потерях, также объективно вынужден был сделать вывод: «Армии более не существует»^>{79}. Более полумиллиона солдат из стран Европы нашли свою гибель или попали в плен в России. Это был тот удар, от которого французская империя уже не смогла полностью оправиться.

Другой очень важный и не проясненный до конца в историографии вопрос — стоило ли русским войскам после победоносного окончания военных действий в 1812 г. идти дальше в Европу? Как писал в свое время участник военных действий историк Д.П. Бутурлин: «Гибельный Московский поход не заставил Наполеона быть умереннее; могущество его было сильно потрясено, но не совсем еще уничтожено»^>{80}. В последнее же время многие высказывают мысль, что лучше было бы остановиться на границе, чем продвигаться в Европу, аргументируя эту версию ссылкой на геополитические интересы России. Аргументация же приводится очень простая. Русские проливали кровь, а все дивиденды от окончательной победы над Наполеоном в итоге достались Великобритании, а отнюдь не России[86]. И не кто иной, как сам М.И. Кутузов являлся сторонником идеи остановки армии на границе после освобождения русской территории[87]. Обычно при этом историки приводят мнения Кутузова, высказанные им в конце кампании 1812 г. в разговорах с Р.Т. Вильсоном и А.С. Шишковым. Причем, Шишков в своих воспоминаниях привел свою беседу с Кутузовым в форме диалога (вопрос — ответ). При анализе этого текста становится ясно, что сторонником остановить дальнейшее продвижение русской армии в Европу был сам мемуарист, а главнокомандующий лишь вяло соглашался с его доводами. Кутузов также упомянул, что на эту тему разговаривал с императором: «Я представлял ему об этом; но первое, он смотрит на это с другой стороны, которую также совсем опровергнуть не можно; и другое, скажу тебе откровенно и чистосердечно: когда он доказательств моих оспорить не может, то обнимет меня и поцалует; тут я заплачу и соглашусь с ним»[88].

В данном случае трудно опираться на косвенные свидетельства Вильсона и Шишкова, официально таких заявлений русский главнокомандующий никогда не делал, да и вся делопроизводственная переписка его и его штаба свидетельствовала об обратном. Главная армия, правда, в Вильно получила кратковременный отдых, а остальные части продолжили безостановочное и, можно сказать, уже запланированное преследование противника в Европе. 15 декабря 1812 г. в приказе войскам говорилось: «Уже нет ни единого неприятеля на лице земли нашей. Вы по трупам и костям их пришли к пределам империи. Остается еще вам перейти за оные, не для завоевания или внесения войны в земли соседей наших, но для достижения желанной и прочной тишины. Вы идете доставить себе спокойствие, а им свободу и независимость. Да будут они друзья наши!»