Во время пикника он проникся к ней больше, чем ожидал или хотел.
С какой радости он вдруг выложил ей все о своем прошлом? Он никогда не рассказывал никому о родителях, и уж тем более женщинам, которых приглашал на свидание.
Конечно, технически Люси не была им приглашена. И к тому же оказалась прекрасным слушателем. Самоуверенность Кэша ее не смутила. Он не нарочно, просто за годы эта черта проявилась сама по себе и превратилась в привычную для него линию поведения.
Началось все в юности, когда ему пришлось изображать, будто черствость и дурное настроение отца ничего для него не значат. И позднее, когда он видел его улыбку, только возвращаясь домой с деньгами.
Кэш ненавидел воспоминания о том времени. Пока его ровесники-тинейджеры шатались по городу или клеили девчонок, Кэш уматывался на трех работах: разносил газеты до школы, помогал в мясной лавке после школы и официантил в местном ресторанчике до поздней ночи.
К счастью, в цифрах он тоже кое-что смыслил, так что занимался по продвинутой программе по математике и без проблем поступил в университет.
Кэшу нравилось зарабатывать, нравилось приносить деньги домой и видеть радость на лице отца. Маму он не знал и не хотел знать, хотя и думал, что именно ей обязан рано начавшейся и успешно развивающейся карьерой в сфере развлечений.
Как-то, когда он только-только окончил университет, он случайно увидел ее в театре – узнал по той единственной фотографии, которую отец держал на дне ящика для носков.
Она висела на каком-то богатеньком типе, ее бриллианты сверкали не хуже золотого «ролекса» ее спутника. В фойе было полно народу, охрана попросила людей освободить проход, и тогда она, оглянувшись через плечо, увидела его и застыла на месте.
Неизвестно, как она узнала сына – возможно, потому, что он был похож на отца, – в общем, что-то выдало его родословную, потому что мать подошла к охраннику и что-то прошептала ему на ухо. Потом его пригласили внутрь.
Она исчезла в толпе, и Кэш искал ее взглядом лишь из любопытства, вовсе не из желания поблагодарить. Что за женщина бросит собственное дитя, оставит его без цента, притом что денег у нее куры не клюют?
Кэш часто задавал себе вопрос: может, на самом деле она предлагала отцу деньги, но тот из гордости отверг их, сочтя подачкой? Но он не решался спросить об этом у самого Ронни, чтобы не злить его.
Да это и не важно. Кэш давным-давно смирился с тем, что мать его и знать не хотела. Но благодаря тому, что она подошла тогда к охраннику, Кэш встретил нескольких второразрядных знаменитостей, дал несколько бесплатных финансовых советов за коктейлем – и так началась его карьера.
По странному совпадению, накануне Дня матери, когда коллеги запасались огромными букетами и духами, у него случались приступы внезапной острой боли. Ему казалось, что это бессознательное хочет дать ему толчок, чтобы он, наконец, установил связь с матерью.
Потом Кэш вспоминал запои отца, его припадки необъяснимой ярости – и желание отыскать мать пропадало.
Его вполне устраивала нынешняя жизнь. Простая, комфортная, ничем не обремененная.
Но потом в его гостиную вошла Люси. Фиолетовый лак на ее ногтях блеснул в лучах заходящего солнца. Кэш понял, что его простая жизнь внезапно усложнилась.
– Вот, смотри, – сказала она, ставя стакан с водой возле своих эскизов, разбросанных на журнальном столике, и уселась на пол, скрестив ноги. – Как тебе твой новый сад?
– Изумительно, – сказал он и не слукавил. Ее проект был чистым вдохновением. Впрочем, она бы могла натыкать и обычных палок вместо деревьев – и он бы не стал возражать.
Все, о чем он мог думать, – как хорошо, когда Люси рядом. И как ему хочется продлить это ощущение.
Безумие. Он ведь едва ее знает.
Но вчера он поделился с ней очень личным переживанием, и она ответила взаимностью. За эти дни они стали чуть ближе друг к другу. Но что за странное, неподвластное контролю чувство возникает у него, когда они вместе?
Нехорошо.
– Так тебе правда нравится?
Намек на неуверенность в себе. Так хочется погладить ее по плечу.
– Я не имею привычки говорить одно, а думать другое. – Он пересел с кушетки к ней на пол, провел рукой по ее шее, приобнял. – Этот сад будет стоить каждого цента, который ты вымогаешь у меня, – шутливо добавил он.
