Ей нравилась музыка восьмидесятых. Она частенько включала ее на полную катушку, пока возилась в саду.
Ее фаворитами значились Wham, Tears for Fears и Blondie. Когда она была подростком, бабушка частенько просила ее «приглушить шарманку».
Может, она только родилась в восьмидесятых, но музыка этого десятилетия словно сама записалась на подкорку ее мозга.
– Так-так. Не Мадонна ли это? – Теплое дыхание Кэша коснулось ее уха, а по обнаженной коже рук пробежала странная дрожь.
Она медленно обернулась, умоляя свое дурацкое сердце колотиться не так сильно. Дома ей казалось, что с нарядом все о’кей, но сейчас, под взглядом Кэша, она чувствовала себя голой в своем топе с открытым животом, джинсовой мини-юбке и ажурных чулках.
Но тут она разглядела Кэша, и ее волнение улеглось. Она рассмеялась.
– Эй, я не собирался быть смешным, – он сделал вид, что приглаживает уложенные гелем волосы, – я крутой!
– Это Джон Траволта был крутым в «Бриолине». А вот ты…
Она изучила черные кожаные штаны, обтягивающие ноги как вторая кожа, черную же футболку, подчеркивавшую каждый мускул тренированного тела, и решила, что он горяч.
– Что я? – Он расправил плечи, и она залюбовалась его широкой грудью.
– Опоздал, вот что.
Резкий тон Люси не обманул его. Она с трудом оторвала взгляд от его торса и посмотрела в лицо.
– Всего-то на пять минут. – Он оглядел ее одежду. – Наверное, ухлопала кучу времени, чтобы выглядеть так хорошо.
– Ты тоже, так что мы оба успели выйти из моды. Кстати, разве «Бриолин» сняли в конце восьмидесятых?
– В восемьдесят седьмом, если быть точным. – Он показал на кожаные брюки. – Но разве они не заслуживают быть выгулянными?
Она с трудом сдержала смех.
– Пошли, съемка начнется через десять минут.
– Можешь не напоминать, – поморщился он.
– Нам ведь не обязательно выигрывать, – напомнила Люси, – давай сбацаем пару танцев и потом уберемся отсюда.
– Согласен. – Он положил руку на обнаженную часть ее спины. По телу прошла горячая волна. – Как насчет выпивки?
Люси не была любительницей алкоголя, к тому же мысль о том, что он может ударить ей в голову, совершенно не грела.
– Нет, спасибо.
– Значит, пошли танцевать?
Не дав ей времени на раздумья, он схватил ее за руку и увлек на танцпол.
Люси ни за что бы не призналась, но ей нравилось держаться за руки и чувствовать себя парой, пусть и поддельной.
Эдриан был эгоистичной задницей, но как хорошо им было в пору их первых свиданий, когда она и не подозревала о его любовных похождениях. Она наслаждалась чувством единения и безопасностью, которых никогда не испытывала ранее.
Ба и Дедуля заливали ее любовью, души в ней не чаяли – а она задавалась вопросом: быть может, положение единственного ребенка в семье и отсутствие родителей взяли свое? Может, поэтому у нее снесло крышу от первого «настоящего» бойфренда, поэтому она вышла за него и через два года развелась?
Впервые она задала себе этот вопрос, когда только начала отдаляться от Эдриана, но позже ответила на него отрицательно. Истинной причиной ее скоропалительного замужества стала любовь. Она любила его. Втрескалась по уши. И тосковала по той близости, что была у них когда-то.
Ей не хватало и взаимных подколок, подшучиваний и обмена ехидными репликами.
А в этой-то науке Кэшу не было равных, и Люси понимала, что симпатизирует ему сильнее, чем следовало бы. Чувство юмора. Преданность своему делу. И его тело…
Вот это тело.
Она украдкой взглянула на Кэша. Блики разноцветного света, отбрасываемые серебристым дискотечным шаром, плясали на его коже, словно калейдоскоп. Они не отвлекали внимание от его внешности, а лишь подчеркивали ее. В этом освещении на краю танцпола, во вспышках золотистого света, обрисовывающего широкие плечи, Кэш был похож на античного бога.
Затем он сделал к ней шаг, обнял за талию, притянул к себе – и она пропала.
Парень умел двигаться.
С первыми звуками песни Робби Невила «Се ля ви» он начал танцевать так, будто был рожден для этого.
Ей ничего не оставалось, кроме как обвить его шею руками и подчиниться ритму. Следовать каждому его движению. Их тела покачивались, плыли в едином ритме, слегка соприкасаясь, и это, казалось, обнажило каждый нерв в теле Люси, привело его в полную готовность.
