В мою душу ворвалось холодное дыхание, я ощутила мрак и горе, горькое разочарование, уныние, подавленность, забвение.
— Как же так, Виктор, — послышался высокий, натянутый голос Гарриет, — разве ты не получил то письмо? Мы его отправили тебе два месяца назад. Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь о нем?
Все смотрели на сестру Виктора, пытаясь вспомнить, как надобно вести себя в подобной ситуации, как достойно выйти из нее. Виктору удалось обрести голос и сказать:
— Нет, я не получал никакого письма… Я не знал…
Я не могла постичь, как он нашел силы поднять глаза на Дженни. А сколь огромных усилий стоило ему обрести голос и сохранить спокойствие!
— Тогда извините меня за то, что я опоздал с поздравлениями.
Мы увидели, как поднимается странное видение и проплывает перед нашими глазами. Это был образ мужчины, оказавшегося в глупом положении потому, что признался в любви женщине, которая только что вышла замуж за его брата. На мрачном и сером фоне позади него навсегда сомкнулись ворота и стены королевской больницы Эдинбурга…
— Я никогда не получал такого письма, — заверил он охрипшим голосом. — Почтовая служба в колледже оказалась не на должной высоте. Но извините меня, я ведь не выпил.
Поднеся фужер к губам, Виктор откинул голову и осушил его. Затем его взгляд снова вернулся к Дженни. Сейчас он постарел еще на несколько лет, на его лице появился налет цинизма и разочарования, погибла еще одна мечта. Тени вокруг его глаз сгустились, на его липе мелькнуло затравленное, несчастное выражение. Это было лицо человека, который знал слишком много неутешительных ответов.
Мне стало его страшно жалко. Виктор стоял посреди комнаты, он был выше остальных ростом, но как-то сразу поник, его спина согнулась, руки вяло опустились по швам. Печаль охватила его, навалилась тяжесть разочарования. Я снова испытала те же переживания, что и мой прадед. Непостижимо, как он смог выдержать все это. Но он выдержал удивительно спокойно. Только мы с Виктором знали, что сейчас творится в его душе, только мы с ним чувствовали охватившее его озлобление, но он сразу взял себя в руки и предстал перед семьей в маске, которую остальным было приятно видеть. Он спрятался за этой маской.
— Я еще раз поздравляю вас обоих. Это стало для меня полной неожиданностью, ибо я здесь был всего пять месяцев назад. Ведь тогда речь не шла даже о помолвке, разве не так?
Удивляла его беспечность, видимая непринужденность. Виктор взял бутылку и налил себе третий, полный фужер.
— Нет, брат, мы обручились не тогда, а чуть позднее. — Джон протянул свой фужер Виктору. — Налей доверху, пожалуйста. Спасибо. Так что видишь, брат, не только ты один у нас в семье горазд на сюрпризы.
Джон при этих словах улыбался, но в его голосе звучал металл. Не знаю, как другие, но я не могла не заметить, что Джон завидовал Виктору и считал, будто одержал победу над ним.
— Виктор, — сказала Дженнифер чуть окрепшим голосом, — мы думали, что ты уже никогда не вернешься. Мы тебя не ждали.
Он снова взглянул на нее, его мысли скрывало задумчивое выражение глаз.
— Я сам узнал об этом лишь две недели назад. Можно сказать, я принял это решение неожиданно.
— Брат, поспешные решения не в твоем духе.
— Если бы только мы знали… — сказала Дженнифер, пытаясь сказать глазами то, что не осмеливалась выразить словами.
— А если бы вы знали, что тогда? — Виктор осушил третий фужер и со стуком поставил его на стол. — Вы отложили бы эту церемонию до моего приезда, да? Как это мило с вашей стороны. Какой же я невнимательный, что раньше не предупредил вас о своих намерениях. Но как же я мог это сделать?
— Виктор, мы все рады, что ты вернулся! — сказала Гарриет, беря его руку и сжимая ее. Я видела блеск в глазах Гарриет, когда та посмотрела на него, видела, как она обожает своего старшего брата и совсем не подозревала о том, что только что произошло. — Отец так обрадовался, когда пришло твое письмо! Тебе надо было видеть его. Знаешь, Виктор, он улыбался. Отец действительно улыбался. И он сейчас так гордится тобой. Все-таки закончить королевский колледж с отличием…
